Охотник на творцов

Не менее точно междометие выражало всю ту гамму чувств, которую я испытывал, приходя в себя. Первым, всепоглощающим было чувство пустоты в душе. И нет, уважаемый читатель, не от того, что я выполнил замысел и жизнь моя лишилась смысла. А из-за того, чем пришлось ради этого пожертвовать: Брута я не чувствовал.

Это ощущалось странно. Очень странно. Я начал подниматься, стряхивая с себя пыль и мелкие обломки. Меня хорошо приложило, но, к счастью, не завалило. Собственно, завалить и не могло – настоятель оказался эпицентром, и крышу снесло именно над ним и окрестностями, так же, как и стены, и частично пол. Повезло, что здание не обрушилось. Но мне не было дела до архитектуры – я шарил взглядом вокруг в поисках Брута.

И находил всё, кроме него. Воскресшая Мария Козлова без чувств лежала на кровати. Хотя она и находилась ближе всего к эпицентру, но её кровать даже не сдвинулась, а простыни не испачкались. Девушка лишь лишилась чувств.

Чунаев отлетел к обломку стены и тоже лежал кулём. Но ему повезло меньше: кусок стены рухнул на его руку с наручем, перемолов убер-пушку, наруч и конечность в малоприятный фарш, из которого текла кровь. Наде относительно повезло – вокруг неё раскинулась травяная паутина, что держала на весу и саму девушку, и несколько обломков, которые должны были её придавить. И откуда только растения взялись? Хотя, там же был фикус… Каюсь, в этот момент я обрадовался, ринулся к девушке и вытащил её из травяных сетей, и отнёс в безопасное место.

– Всё будет хорошо, душа моя. Обязательно всё будет хорошо, – бормотал я Наде, укладывая её на кровать рядом с Марией и не особо веря собственным словам. – Сейчас ты придёшь в себя, и мы арестуем всех плохих. Поможем всем хорошим. Шеф разберётся со всем, и всё будет как прежде.

Моя помощь Нади отвлекла меня ненадолго. А затем я вновь заозирался, ища Брута. Нет, банальные сравнения вроде потери руки, или ноги даже близко не отражали мои чувства. Это было больше и глубже, словно лишился половины мозга. Словно лишился какого-то важного чувства. Словно из памяти вырвали все самые светлые воспоминания. Словно сгорела Вера в себя.

Я на подкашивающихся ногах вышел из комнаты… вернее того, что от неё осталось и заметил Алексея и Максима Козлова. Их привалило шкафом и из-под головы бандита текла струйка крови, но Алексей за счёт усиления сумел выдержать удар. Про Максима я такого сказать не мог, ибо видел только его судорожно подёргивающуюся ногу.

Я встряхнулся. Ещё раз огляделся. И понял, что упустил самое важное: настоятель в комнате отсутствовал. И то, что его разнесло на атомы от исполнения желания, крайне маловероятно. Это же подтвердили крики и шум у подножья дома, которые только сейчас пробились сквозь звон в ушах.

И вновь, пошатываясь и выбирая, куда ступить между осколков обрушенного дома, я подошёл к половинке, оставшейся от окна, и осторожно выглянул, придерживаясь за остаток рамы. Внизу разворачивалось что-то среднее между фильмом-катастрофой во время стихийного бедствия и репортажем из горячей точки, где воюют давно и с чувством. С одной стороны стреляют и кидаются воплощёнными способностями Редакторы, с другой, соответственно, бандиты. Вот только кидаются не друг в друга, хотя явно с этого и начинали, а в фигуру, зависшую в воздухе. И эту фигуру покрывал ровный белый свет, а под этой фигурой уже имелось несколько выжженных кратеров, пара взорванных машин и разверстая земля. А прямо при мне она мановением пальца вырвала из земли несколько осветительных столбов, стоявших в десятке метров, и легким пассом пригвоздил ими ещё пару автомобилей, чем заставил часть Редакторов спешно отступить. Я аж вздрогнул от увиденного... или от ледяного ветра, продувавшего насквозь? Как бы то ни было рама, державшаяся на честном слове, завалилась вперёд и начала падать, а я спешно отшатнулся в комнату.

Уважаемый читатель, ну кто бы мог подумать, что всё пойдёт через одно место? Что когда джинна оживят, кто-то захочет загадать желание? И что желание не приведёт ни к чему хорошему? Особенно после полудюжины предупреждений, разбросанных по всей книге, где говорилось: связываться с джиннами себе дороже?

Как-то я бурно реагирую. Да, когда я был джинном, то не мог предсказать дальше момента воскрешения… но как Редактор я знал, что у спасения обязательно проявятся негативные последствия. И я прислушался к совету Блекджек. Именно поэтому я столько таскал настоятеля с собой и не давал Артефактору осушить его раньше. Желания Напалкова представлялись очевидными и, загадав их, он бы сгладил негативную часть воскрешения.

Вот только я рассчитывал разобраться с этим и вернуть расположение Шефа с помощью убер-пушки Артефактора – оборвать ей нити Веры. Но теперь она немножко радикально сломана, а безумец с Верой бога буянит на улицах. Вопрос, что же делать?