Охотник на ведьм (ЛП)

Сумма была щедрая. Кузнец нерешительно зашептался с женой, но та мотнула головой. Страх перевесил жадность.

Тут сквозь толпу пробралась Изобел Бойл.

— Я заберу ее.

На лице Маргрет расцвела благодарная, облегченная улыбка.

— Давайте я провожу ее к вам. — Позабыв про свои путы, она начала выбираться из повозки. — Я должна объяснить…

И в этот момент Джанет Рейд очнулась. Моргнула. Увидела вокруг незнакомые лица и пронзительно закричала. Толпа бросилась врассыпную.

— Дьявол! — в страхе завизжала она, когда заметила Александра.

Здесь, в деревне, где они впервые увиделись, Александр превратился из друга, которым она считала его в безопасном убежище коттеджа, в наводящего ужас Дьявола.

— Дьявол пришел забрать меня!

Пытаясь вырваться, она лягалась и размахивала руками. Маргрет, со связанными запястьями, не смогла ее удержать, и она вывалилась из повозки и упала в грязь.

Маргрет спрыгнула за нею, взглядом предупредив его не приближаться. Став Дьяволом, он ничем не мог ей помочь. Теперь он своими глазами увидел все, чего опасалась Маргрет, все причины, которые заставили ее биться за жизнь матери, все, что могло произойти с ними во враждебном, безразличном внешнем мире.

На ее месте, случись это с его матерью, он поступил бы так же.

Изобел Бойл не убежала вместе со всеми. Присев, она оставалась рядом, пока Джанет Рейд плакала, спрятав лицо на плече дочери. Маргрет гладила мать по волосам, и в конце концов она затихла.

Сама Изобел ее не трогала, дожидаясь, когда она снова поднимет лицо.

Толпа, увидев, что она не двигается, выжидательно замерла на расстоянии. Александр спешился и вышел из ее поля зрения.

— Ну вот, — произнесла Изобел. — Он ушел. Маргрет попросила меня помочь, поэтому какое-то время я буду за вами присматривать. Хорошо?

— Да ты такая же ведьма! — крикнул кто-то.

— Заткнись, Гилберт Фидлар, — отозвалась она, не оборачиваясь. — А не то ответишь у меня за клевету.

Тишина. Один уже попробовал возвести на нее напраслину и теперь сидел по воскресеньям на покаянной скамье.

Вместе с Маргрет Изобел помогла дрожащей женщине встать. Маргрет обняла мать, о чем-то шепча ей на ухо, пока заворачивала ее в промокшую шаль, а после Изобел обхватила ее за плечи и повела в сторону таверны. Маргрет смотрела им вслед. Мать, к счастью, не оглядывалась.

Когда за ними закрылась дверь, Маргрет обернулась, с непокрытой головой, готовая встретить свою судьбу.

— Что теперь?

Она обращалась к нему одному, и когда ее взгляд настиг его, он призвал себя помнить о долге, о доказательствах, о признаниях, об обязательствах… но все было тщетно. Он вспоминал только об одном: как прижимал к себе ее тело.

— Теперь, — ответил он, — я допрошу вас.

И с каждым вопросом он будет пытаться доказать ее невиновность.

***

Маргрет черпала утешение в прикосновении его теплой ладони, когда он взял ее за руку чуть выше локтя и повел за собой. Касаться ее было таким же безрассудным по смелости поступком, как выходить без оружия в бой. Толпа расступалась перед ними. Люди боялись смотреть ей в глаза — из страха превратиться в соляной столп, не иначе.

Онемев от отчаяния, она ковыляла за ним, безразличная ко всему. Она знала только одно: она не справилась. Окончательно, бесповоротно, непоправимо. Не справилась с тем единственным делом, что занимало ее последние двенадцать месяцев. Она не спасла свою мать.

Она вытащила себя из черной бездны отчаяния, чтобы помолиться за Изобел Бойл, которая вызвалась взять на себя заботу о ее матери. А он… Он предлагал за это свои деньги. Как те холодные, проклятые, похороненные ею монеты, которые и близко не оправдали ее надежд на спасение.

И он сохранил самую гибельную из всех ее тайн. Тайну прошлого ее матери.

И теперь, когда его вопросы вскоре поставят ее между жизнью и смертью, его твердые, теплые пальцы казались единственным светом во тьме. Единственной дорогой к спасению. Глупая надежда… Будто жизнь ничему ее не научила.

Угодив к ним в лапы, на свободу уже не выбраться.

Погрузившись в свою собственную темноту, она не прислушивалась к их разговорам и не сразу заметила, что вместо церкви они направились к жилищу священника. Темному, убогому, запущенному дому человека, который очень долгое время жил один.

В комнате, куда ее привели, было холодно и темно. Несколько человек снаружи прижались носами к оконному стеклу, загораживая и без того неяркий осенний свет.

Александр не отпускал ее руку. Боялся, что она убежит?

На этот раз присесть ей не предложили.

Диксон убрал со стола бумаги, и она услышала, как заскрипели сдвигаемые к столу стулья.

— Она ведьма, — заявил Оксборо. — На нее указала моя дочь. Зачем тратить время на допрос?

Ладонь Александра крепче сжала ее руку.

— Затем, что таков порядок.

Она высоко подняла голову. Взгляд ее был прикован к маленькому кувшину кофейного цвета, стоящему на полочке за столом. Если смотреть на него долго и неотрывно, то она не заплачет.

И не станет понапрасну надеяться.

— Где Библия? — Староста. Тот, что был с ними утром. — Она должна быть под присягой.