Охотник на ведьм

— Зачем им тогда эта джинние? Почему этим не занимаются религиозные деятели?

— А кто будет каштаны из огня таскать? Джинны, на эту роль, больше подходят.

— Погоди, Базиль. Если я читал Коран и помню несколько цитат, это еще ничего не значит. Объясни толком, что означает родственность с людьми и как понять «собраны воедино»? И при чем здесь пятница?

— Понимаешь, Александр, есть такая легенда. Согласно ей, Ева, то есть прародительница всех людей, поначалу родила не Каина с Авелем. Первыми ее детьми были жуткие создания. Не имея сил выкормить это многочисленное потомство, Адам попросил Бога присмотреть за этими тварями и поселить их под землей. Бог исполнил его просьбу, превратив этих детей в джиннов и ифлитов, и позволил им выходить на землю лишь по ночам, а днем — только в пятницу. Таким образом, получается, что и говорить про них не следует, и отвергать их существование глупо. По другой легенде, джинны считаются порождением адского пламени, и в народе их называют «нар эс-самум» — огонь ядовитого ветра. Но и там признают, что они творение Аллаха, который создал их из чистого огня. Джинны, «собранные воедино» — это предвестие конца света…

— Ты просто подталкиваешь меня сделать вывод, что, несмотря на свою силу, ислам так опасается католиков, что пойдет на сговор с джиннами, этими «нечистыми» предками людей? А затем, заручившись их силой, подпишет свой договор с Иблисом?

— Да, — кивнул Базиль, — именно так.

— Дьявол! Но эти «джинны» и так всю Европу заполонили!

— Будет еще больше. И тогда католицизму придет конец, — подвел неутешительный итог Базиль, — а у нас прибавится работы. Людей надо защищать от нежити — независимо от их происхождения.

— А наша, так сказать, местная нежить?

— Этих, — махнул рукой Базиль, — можно в расчет не брать. Им подходят все варианты. При любом раскладе сил им что-нибудь перепадет с барского стола. Напоминают ваших местных политиков, ты уж извини за сравнение. В итоге мы имеем три варианта: католицизм, ислам и нежить. И центр Европы. И мы, два идиота. Разве что православная церковь воспротивится. Не знаешь, может, у них есть такие команды, как у Винченцо? — спросил О`Фаррел. — Если есть, то шанс есть. Слабенький, но все же лучше, чем ничего.

— Им некогда, — хмуро ответил я, — они со времен Ельцина все больше по бизнесу специализируются. Торговля без акцизов и прочее. Бизнесмены, понимаешь. Может, сейчас что-нибудь изменилось, но сомневаюсь. Возможно, и подключатся, но, как всегда, с опозданием. Да и смысла нет. Что им с этой Европы, чтобы за нее глотки рвать? Она целиком поместится в одном районе Нечерноземья, и еще место останется. У них что, своей земли мало?

— Дело не в территории, — сказал он, — дело в мире. Если это произойдет, то людям будет все равно, кто победит в этой войне. Потому что победитель будет один — Дьявол. Это конец света.

— Апокалипсис?

— Нет, — покачал головой Базиль, — но что-то очень на него похожее.

— «А город подумал, ученья идут»… — сказал я.

— Что? — не понял О`Фаррел.

— Не обращай внимания, это так, песню старую вспомнил.

— Ладно, гляди веселей, Алекс! Мы живы, и еще есть время до начала этой схватки.

— Есть, — кивнул я и покачал головой, — только с кем воевать — непонятно.

— С кем воевать — время покажет, — сказал он. — Или у тебя есть другие предложения?

— Нет.

— Тогда в чем проблема?

— Не слишком ли самонадеянно, Базиль? Вдвоем — против нелюдей, которые делят Европу, как кусок пирога?

— Отступать некуда, — сказал О`Фаррел и прищурился. — Только одно меня тревожит…

— Что именно, Базиль?

— Александр, подумай хорошо. Ты еще можешь встретить свою нежить. Убить ее и уйти свободным в другие миры, где про Чистилище даже не вспомнишь. Подумай.

— А ты?

— Я обреченный охотник, не забывай этого. Вечный. Мы для того и нужны, чтобы драться даже там, где нет шансов выжить.

— Ну да, — медленно сказал я, — твой испанец уже доказал, своим отказом.

— Я не испанец! — отрезал О`Фаррел. — Я ирландец!

— Извини, Базиль, не хотел тебя обидеть, — тихо сказал я и провел ладонью по скамейке, собирая ладонью снег. Странно — он показался мне теплым, будто лебяжий пух. — Жаль…

— Что именно жаль, Александр?

— Жаль, если я не увижу эти самые миры.

Из глубины сада показался Бакс, несущий в зубах какую-то корягу. Неугомонный зверь! Через несколько секунд стукнуло открывшееся окно, и Вилия (под смех Натальи, звучащий на заднем плане) возмущенно спросила:

— Молодые люди, я, конечно, понимаю, что на улице сидеть приятнее, чем помогать женщинам по хозяйству. Вы не будете так любезны вернуться на кухню? Нам нужна грубая мужская сила!

— Ну вот, — усмехнулся я, — говорил же, что не пройдет и часа, как нас обвинят в безделье?

XVI

Повезло с погодой на Рождество — ясная, с легким морозцем и скрипящим под ногами снегом. Для Прибалтики — уже праздник. У нас никто не удивится, если в канун Нового года зарядят проливные дожди. Хоть в этом году дети порадуются — если, конечно, оторвут задницу от компьютеров и выйдут на улицу.

— Базиль такой верующий? — спросила меня Наталья, причесываясь перед зеркалом.