Охотник на вундерваффе

Нам удалось немного поговорить и даже наскоро распить пол-литра под скудную закуску. Я пожелал ему удачи, хотя понимал, что ему она вряд ли поможет. Тут впору было пожелать ему в ближайшие четыре месяца (то есть в период, пока корабли еще прорывались в Севастополь) ранения, достаточного для эвакуации на Большую землю. Потому что остальные защитники главной базы ЧФ, из числа тех, кого Манштейн потом прижал к воде у Херсонеса, либо погибли, либо попали в плен. Выбраться из превратившегося в мышеловку Севастополя тогда повезло ну очень немногим. Увы, но рассказывать Драчу о том, что Крымский фронт меньше чем через полгода будет уничтожен, что даже боевые корабли не смогут прорываться в Севастополь, а тем немногим, что прорвутся под немецкими бомбами, будет толком негде швартоваться, (потому что немцы будут контролировать и Северную и Южную бухты), а тем более про то, что под конец обороны командование пошло драпанет, бросив истекающий кровью гарнизон, я не мог – он бы точно меня неправильно понял. Хотя я все же абстрактно посоветовал ему особо не геройствовать, поскольку немец еще очень силен, и ситуация на фронте очень скоро может измениться на прямо противоположную. Не знаю, услышал ли он меня тогда. Осталось только проводить его с поганым чувством, какое бывает в моменты, когда знаешь, что этого человека ты почти наверняка больше не увидишь…

Когда «Зибели» наконец прибыли в Новороссийск, морское командование довольно долго думало, что с ними делать. Эксперимент он и есть эксперимент. В конце концов решили действовать так, как и предлагал Никитин с его начальством. То есть погрузить на паромы два тяжелых КВ и использовать их для усиления нового десанта, который планировался у Феодосии. При этом, согласно выработанной диспозиции, «Зибели» следовало тянуть до Крыма все так же, на буксире, а собственные двигатели использовать только на завершающем этапе, для подхода к берегу и высадки на него техники. Моряки по-прежнему упорно не верили, что двигатели все-таки заведутся.

Погрузка и прочее опять тянулись очень долго. Пока нашли танки, пока грузили (оба «КВ» с экипажами взяли из состава какой-то свежей танковой бригады, танкисты были необстрелянными и неопытными и даже с железнодорожных платформ танки выгружали очень неуверенно), пока согласовывали связь и прочее – времени прошло немало. В итоге в море наш «отряд» из двух «Зибелей», уже упомянутых буксиров «Маркин» и «Мариуполец-9» и двух сторожевых катеров типа МО-4 вышел только утром 29 декабря, когда главные силы второго десанта уже высаживались в Торговом порту Феодосии, в том числе с крейсеров «Красный Кавказ» и «Красный Крым». Немцы лупили по крейсерам чуть ли не прямой наводкой, крейсера били в ответ, в общем, там было шумно и весело.

В то самое утро я стоял у борта «Зибеля» и смотрел на столь не похожее на привычные мои представления море. Ветер гнал брызги ледяной соленой воды прямо в физиономию, и противная до одури холодная и влажная сырость все больше заползала под ватник. Оставалось только пожалеть, что ватных штанов на мне в этот раз не было, поскольку я опрометчиво ограничился поддетыми под галифе шерстяными кальсонами. И как люди в те времена в такую погоду жили и воевали, считай, в одном хб?

А пока что всем пассажирам трофейного парома (экипажу КВ и нашей группе) оставалось только нервно курить и ждать момента высадки, поскольку от нас в этом смысле мало что зависело. Митичкин и Никитин практически безвылазно торчали в ходовой рубке нашего «Зибеля». Управлять движением «отряда» оттуда было куда комфортнее, чем с буксира или катера, тем более что Митичкину успели поставить туда относительно приличную рацию.

Сначала мы действительно шли в сторону Феодосии, где нами собирались усилить высадившийся десант, но куда мы могли там высадиться (при том что бои еще шли в самом порту), мне лично было непонятно. Однако на подходе к крымскому берегу кап-три Митичкин неожиданно, как говорят мореманы, «принял радио» от комфлота с приказом об изменении маршрута.

Пришедший из рубки Никитин сообщил, что километрах в тридцати от Керчи, в районе села Заветное, неожиданной танковой контратакой немцев была остановлена, а затем и обращена вспять одна из наших наступавших в сторону Феодосии танковых бригад с приданной пехотой.

Соответственно, после этого нам приказали срочно идти туда. Наш отряд повернул на север и направился к мысу Такиль. Уж не знаю, чем там могли помочь два тяжелых танка, тем более что мы не знали ни обстановки, ни состав вражеских сил. Согласитесь, что фраза «контратака фашистских танков» звучит более чем абстрактно, поскольку из нее невозможно понять, сколько танков в этой самой контратаке участвовало – три, или, скажем, сто. Однако наше командование, похоже, постоянно боялось, что немцы прорвут или опрокинут боевые порядки основного десанта у Керчи и сбросят войска в море, и пыталось противостоять такой возможности любыми средствами. Кстати, именно так оно и получилось, но уже потом, в мае 1942-го.