Охотник на вундерваффе

Хотя дело тут, похоже, было совсем не в двигателях. Как я уже успел отметить, Митичкин набрал команды «Зибелей» из кого попало (собственно, сам он никого и не набирал, а просто пошел в море с теми, кого к нему откомандировал соответствующий отдел штаба Новороссийской ВМБ ЧФ) и почти наверняка хорошо понимал, что эти самые команды не успели толком освоить ни двигатели, ни особенности управления «Зибелями». А раз так – они элементарно не смогли бы идти заданным курсом, а уж тем более выдерживать при этом строй и скорость.

И если у кап-три и были подобные сомнения, то они полностью подтвердились, поскольку при попытке взять на буксир оба парома в условиях усиливающегося шторма «Мариуполец-9» вполне ожидаемо налетел носом на борт одного из трофеев. Образовалась приличная пробоина, а шторм ускорил дело. При этом Митичкин и его команды не только не стали бороться за живучесть «Зибелей», но и даже не попытались расцепить паромы, чтобы спасти хотя бы один.

Все свелось к тому, что команды обоих «Зибелей» были сняты буксиром и сторожевыми катерами, а трофейные паромы при этом благополучно и достаточно быстро утонули – поврежденный ударом носа буксира «Зибель» утянул на дно и второй систершип.

Таким образом, военная тайна была сохранена, но одновременно была похоронена в морской пучине очень перспективная, явно опережавшая время задумка.

Интересно, что в архивах ЧФ я потом нашел всего одно короткое упоминание об этом эпизоде. В завизированном лично комфлотом ЧФ адмиралом Ф. С. Октябрьским рапорте это событие было представлено всего лишь как транспортировка буксирами «Маркин» и «Мариуполец-9» неких «двух барж» (о том, что это были за баржи и какой на них был груз, в документе не было ни слова) в Торговый порт Феодосии. Старший – капитан третьего ранга Г. Г. Митичкин, сопровождение осуществляли катера «СКА-013» и «СКА-092». В рапорте говорилось, что обе «баржи» были потеряны на обратном пути в Новороссийск. Причина – шторм. Потерь нет. Как говорится – все и более ничего…

Из моряков, похоже, действительно никто не пострадал и никаких оргвыводов не последовало. Адмирал Октябрьский просто поставил на рапорте закорючку с подписью, свидетельствующую о том, что он ознакомился с документом, а Митичкина никто и не подумал наказывать за потерю «Зибелей». Даже наоборот – позднее его представили к правительственной награде, ордену Красной Звезды. Только получить он ее явно не успел, поскольку, как следовало из документов ЧФ об убыли личного состава, 20 апреля 1942 г. погиб во время немецкого авианалета на Анапу.

Но тогда, в декабре, я ни о чем таком еще не знал.

Когда буксиры с «Зибелями» и катера растаяли за серым горизонтом, мы стояли на берегу и прислушивались.

Где-то относительно недалеко явно шел бой – было слышно стрельбу.

– Что делаем, товарищ капитан? – спросил я, подойдя к Никитину, который вместе с Татьяной стоял возле грузовика и рассматривал вынутую из планшета карту-трехверстку Керченского полуострова.

– Откуда я знаю, сержант? – вздохнул он. – Я знаю только то же, что и ты. Что где-то впереди наших успешно контратаковали немецкие танки, количество которых неизвестно. И при этом мне хорошо известно, что у нас всего два «КВ» и их штатные экипажи необстрелянные. А ведь нам, возможно, предстоит серьезный бой. Ты-то что об этом думаешь, сержант?

С момента нашего первого знакомства капитан, похоже, все-таки считал меня «ценным кадром» и не считал зазорным спросить мое мнение о том или ином вопросе (что само по себе бесило многих, особенно начальников), поскольку плохого я обычно не предлагал.

– Может, сами попробуем?

– В смысле, сержант?

– Сядем в танк и пойдем головными. От нас с вами точно будет больше толку, чем от этих…

И я кивнул в сторону нервно смоливших махорочные самокрутки экипажей обоих «КВ».

– А их куда денем?

– А Веретенин со своими пусть в грузовике проедутся. Если потом потребуется – поменяемся с ними местами. Веретенин! Бычкуйте и ступайте в грузовик!

Так мы и сделали. Я сел в головной танк за мехвода, Никитин в башню за наводчика, а Татьяна Шевкопляс – за заряжающего. Капитан ее, как всегда, активно отговаривал, но она по своей привычке уперлась. Как говорили в наше время, девушка 90–60–90 активно искала приключений на свои нижние 90. Причем эта самая девушка была готова добровольно кидать в пушку 76-мм снаряды, а они довольно тяжелые. Такие вот в те времена барышни были – без макияжа и маникюра, но с избыточным патриотизмом в мозгах – просто с ума сойти. Как сказала о таких одна не самая плохая поэтесса из нашего времени – я не сдурела, я вообще такая. Хотя у нас там, в следующем веке, подобные сейчас тоже встречаются – военная служба опять в почете, вопрос, надолго ли…

Поскольку раций в обеих «КВ» все равно не было и в помине, надобности в лишних членах экипажа – командире машины и сидящем рядом с мехводом курсовом пулеметчике у нас не возникло.