Охотник на вундерваффе

Для меня сидеть за рычагами в данном случае было лучше всего. Поскольку, если я сяду к орудию или пулемету и начну стрелять, может опять заработать та самая «двойная бухгалтерия», при которой вокруг меня количество убитых с обеих сторон должно быть равным. И мне что-то не хотелось в очередной раз проверять эту формулу на практике. В конце концов, это я здесь «чужеродный элемент», а им всем здесь жить и жить. Конечно, тем, кто эту войну переживет…

Я завел танк и тронулся с места. За нами пополз второй «КВ», замыкал нашу мини-колонну «ГАЗ-ААА», управляемый Сигизмундычем, с экипажем Геры Веретенина в кузове.

В триплексе моей смотровой щели замелькал плавно покачивающийся блеклый пейзаж невнятной южной зимы. В относительном спокойствии мы проехали несколько километров. Дороги как таковой здесь не было. В стороне несколько раз мелькали росшие в относительном геометрическом порядке невысокие деревья (сады какие-нибудь?) и то ли беленые, то ли построенные из того же известняка домики и еще какие-то постройки. Вид у строений был не жилой, похоже, тут никого не было еще с довоенных времен.

Далее мой «КВ» выскочил на относительно ровное заснеженное поле среди холмов, и я увидел, что навстречу нам, практически не разбирая дороги, бежали, оступаясь в замскированных снежком ямах, люди в серых красноармейских шинелях, ушанках и буденовках. Их было человек сорок или около того. Большинство было вооружено и даже имело за спиной вещмешки и противогазные сумки на боку, некоторые даже были в касках, но несколько человек бежали вовсе налегке, не обременяя себя винтовками, шапками и даже поясными ремнями. Кто-то из красноармейцев пытался что-то орать на бегу, явно обращаясь к нам, но гортанно и явно не по-русски.

Когда первые бегущие бойцы оказались метрах в десяти от нашей лобовой брони, я сбросил обороты двигателя и остановил танк. Через несколько минут большинство бегущих стихийно собралось в небольшую толпу перед нашим танком. Я перепрыгнул влево, сев на место курсового пулеметчика, и, откинув круглую крышку люка, высунулся наружу.

Набежавшие красноармейцы были какие-то сплошь немолодые, чернявые, усатые и носатые, а орали они то ли по-грузински, то ли на какой-то аналогичной мове. Их вид живо напомнил мне разговоры за цену на мандарины или дыни на родном краснобельском колхозном рынке, том самом, где на одной шашлычной было написано с грамматической ошибкой – «жаренные куры».

– Вы, уважаемые, кто такие и откуда? – заорал я им вполне в базарно-рыночном стиле.

В ответ последовала непонятная длинная тирада, в конце которой я уловил только две смутно знакомых фразы – «цаади чел клизе» и «казис траки моутхан».

Ага, лаврушники, значит. Ценители отроков единого с ними пола…

– Мокете! Сам цаади чел клезе! – немедленно заорал я им в ответ и добавил: – Это я шени дэда могитхани!

Гордые сыны гор несколько опешили. Похоже, я таки правильно произнес то немногое, что знал по-грузински.

– Ты чего им сказал, сержант? – удивленно спросила высунувшаяся из башенного люка Татьяна.

– Я их, дорогая товарищ воентехник, спросил, кто они и откуда, а они вместо этого на своем языке послали нас на хер и пообещали поиметь в пятую точку. После чего я попросил их заткнуться, ответно послал на хер и, в свою очередь, пообещал поиметь их маму. Как-то так, – ответил я ей.

Было слышно, как позади и выше меня под броней на месте наводчика заржал, как конь, капитан Никитин.

Слава богу, что Татьяна не догадалась спросить, откуда я грузинский знаю. Ведь не объяснишь ей про «войну трех восьмерок» и Цхинвал. Правда, на самой той войне я не был, поскольку приехал туда через неделю, после того, как грузин отбили, но как объяснить человеку из 1940-х, что для них Грузия – это гостеприимная экзотическая родина нынешнего вождя и будущего генералиссимуса, а для нас там они – всего-навсего очередное сборище не вовремя взбесившихся американских холуйков, и от осознания этого руки сами, совершенно непроизвольно тянулись к курсовому «ДТ». Хотя я и понимаю, что эти конкретные грузины, наверное, вовсе не были виноваты в тех идиотских закидонах их потомков, которые начались в 1990-е, а Гамсахурдии с Шеварднадзе здесь, увы, не было. Конечно, можно было посоветовать им почаще пороть в воспитательных целях детей и внучков (пока те помещаются поперек лавки), но я не знал грузинского языка в таком объеме, да они бы меня все равно не поняли…

Нет, смех, конечно, дело хорошее, но как прикажете вести с ними «конструктивный диалог», если я по-грузински только и могу, что послать по матери? А остальные, включая Никитина, этот язык знали разве что на уровне песни «Где же ты, моя Сулико», то есть, проще говоря, не знали вообще…

В этот момент сквозь рычание работающих на холостых оборотах моторов в отдалении треснул одинокий пистолетный выстрел. Я увидел, что к нашим танкам бежит еще одна маленькая фигурка в серой шинели, размахивающая неловко зажатым в левой руке пистолетом.