Охотник на вундерваффе

Потом навстречу нам неожиданно выбежала предельно напуганная лошадь с оборванными постромками и фрагментами упряжи на шее. А дальше я увидел в смотровую щель дорогу со свежими неглубокими гусеничными колеями и воронками от снарядов. На обочине стояло две подводы с убитыми и упавшими прямо в упряжке лошадями, еще одна подвода лежала чуть в стороне (возница, оценив опасность, явно погнал лошадей куда подальше, но явно не успел) на боку, выпавшие из нее мешки (судя по их виду – с крупой или мукой) рассыпались по слегка подмерзшей грязи. Между телег вперемешку с убитыми лошадьми полегло в неестественных позах с десяток трупов – все наши, в шинелях и ватниках. В их сторону явно пустили пару торопливых пулеметных очередей, но методично выкашивать всех подряд не стали – явно торопились. Иначе этот Безклубнев со своей оравой до нас просто не добежал бы.

Похоже, в шинелях и с полной выкладкой были бойцы роты Безклубнева, а в ватниках – обозники. Меня удивило, что некоторые обозники были в пилотках, это в декабре-то месяце! В снег зарылось несколько потерянных убегавшими пехотинцами винтовок, патронные цинки и пулеметные коробки. Поодаль лежал и сам пулемет – разобранный на две части (отдельно лафет, отдельно – ствол) «максим». Похоже, как его несли, так и бросили, легко и непринужденно. В отдалении, слева за дорогой, горели три наших легких танка – «Т-26» с конической башней и два «Т-60», которые полыхали особенно весело, словно скирды сухой соломы. Из башенного люка «Т-26» свисало нечто похожее на обгоревший манекен, а возле одной «шестидесятки» лежал на снегу убитый, в грязно-синем комбинезоне и танковом шлеме.

Мы остановились, и шашлычно-хинкальный «десант» Безклубнева резво запрыгал с брони на землю.

– Займите оборону, лейтенант! – крикнул ему Никитин, высовываясь из люка.

А потом крикнул уже мне:

– Сержант, давай вправо! Только не торопясь.

Младший лейтенант Безклубнев, убрав «ТТ» в кобуру и сдвинув назад болтавшуюся на поясе полевую сумку (похоже, пустую), начал руководить, снова воспользовавшись простыми русскими словами. Похоже, его загибы и в этот раз были поняты правильно. По крайней мере нерадивые земляки лермонтовского Мцыри (на барса с одной заостренной палкой они бы точно не полезли) собрали разбросанные по снегу оружие и боеприпасы и начали неумело собирать «максим», приводя его в боевое положение.

Безклубнева я больше не видел, но фамилия его запомнилась, и уже потом я нашел в документах упоминание о нем. Ну то есть как упоминание – младший лейтенант Безклубнев И. С. из 404-й СД числился пропавшим без вести с 10 мая 1942 г., место – Семь Колодезей, это где-то у Арабатской Стрелки. Получается, младший лейтенант разделил печальную судьбу тех полтораста тысяч (считается что их было несколько меньше, но в сути дела это ничего не меняет) человек из состава Крымского фронта, которые той невеселой для нас весной остались под Керчью навечно…

Я развернул танк, и мы медленно двинулись в сторону Керчи, явно надеясь догнать и примерно наказать ушедших вперед немцев. Я вел «КВ» прямо по свежим колеям, второй танк сержанта Пудовкина шел метрах в двухстах левее нас, а полуторка держалась примерно в полукилометре позади нас.

В моей смотровой щели мелькали убегавшие назад по сторонам дороги невысокие, корявые деревья, потом мелькнуло несколько свежих воронок. Затем у дороги обнаружился скособоченный «Т-60» с перебитой гусеницей и опущенной к земле пушчонкой. Если вспомнить, чего тогда стоила нашим войскам доставка каждого, пусть самого легкого, танка через Керченский пролив, при виде подобного впору было завыть…

Судя по открытым люкам, экипаж этой «шестидесятки» благополучно утек.

А минут через пять, выйдя за поворот, я увидел в свой триплекс еще два ярко горящих прямо по направлению нашего движения танка – опять свои «Т-26» и «Т-60», позади которых за дымом виднелись светлые хаты какого-то села, а Никитин немедленно заорал, перекрывая шум мотора и лязг гусениц:

– Механик! Внимание!

А то как же без него, я ведь на тот свет не спешу… Между тем за нашими подбитыми танками обнаружилось движение каких-то механизмов.

И сразу, почти без паузы, Никитин выкрикнул понятную любому танкисту, особенно в те времена, команду:

– Короткая!

Я осадил сорокатонную боевую железяку, и над моей головой звонко бабахнуло 76-мм орудие.

Куда Никитин стрелял, я понял только тогда, когда через минуту увидел впереди новый источник дыма. Там, меньше чем в километре от нас, загорелось нечто серое и невысокое, на гусеницах.

Ага, вот они!

И действительно, в дымной пелене перед нами я наконец рассмотрел несколько движущихся низких силуэтов. Безклубнев, с которого в данном случае не было никакого спроса, с испугу все перепутал. Хотя для таких, как он, это было вполне себе простительно.