Охотник на зоидов

Удар чуть не вышибает из меня дух. А сверху сыплются куски мяса, потроха и прочие останки твари. Я зажмуриваюсь, закрываю голову руками и пережидаю, когда прекратится этот кровавый град.

Все смолкает.

Открываю глаза. Рядом со мной лежит тот самый блескорыл, за падением которого я наблюдал только что. Пошатываясь, встаю на ноги и бреду в его сторону.

Дела его явно плохи. Левое крыло сломано, он с трудом дышит. Красные глаза наполнены болью…

Не могу его так оставить.

Но я потерял пульсер, потерял парализатор и не имею права тратить оставшиеся ручные гранаты. Так что я лезу в карман комбеза и достаю резак. Воспользовавшись этим, Калиф тоже выбирается из кармана и взбирается на плечо поверженного блескорыла.

Тот смотрит на меня и дрожит.

– Ладно, ладно, – ворчу я, убирая нож. – Посмотрим, что тут можно сделать.

8

Блескорыл лежит на боку, крыло завернуто назад. Выглядит он скверно. По глухим хрипам я догадываюсь, как он страдает. Бедняга. Стараюсь осматривать его как можно деликатнее.

Опускаюсь на колени и медленно его переворачиваю. Он тихонько стонет. Я провожу сканером вдоль тела. Биодиаграмма показывает три повреждения.

Перелом трех ребер, глубокая рана в верхней части левой ноги (не задевшая, впрочем, артерии) и перелом левого крыла.

Я думал – окажется хуже.

Достаю аптечку и прыскаю ему в грудь быстрой заморозкой, чтобы приглушить боль.

Он вздыхает с облегчением.

Калиф сидит на нижних лапках, так близко к блескорылу, что их морды почти соприкасаются. Тому, похоже, все равно.

Затем я накладываю эластичную повязку на ребра и смотрю, как упругая ткань охватывает грудь. Если все будет нормально, ребра срастутся быстро.

Присматриваюсь к ноге. Полно кровищи, но когда я смываю ее, рана выглядит не так уж плохо. Выдавливаю из тюбика на рану полоску синтетической кожи и с усилием соединяю края.

Блескорыл дергается, но сдерживается. Я бы вел себя не так мужественно.

– Все, все, – успокаиваю его.

Крылатое создание снова тяжело вздыхает. Трудно отделаться от ощущения, что оно меня понимает.

Самая большая проблема – сломанное крыло. Кость разломилась пополам, обломок проткнул кожу. Наверно, это ужасно больно.

У меня нет права на ошибку. Я должен соединить кость совершенно точно. Если ошибусь и кость срастется неправильно, блескорыл будет неспособен летать. И окажется прикован здесь, у подножия генераторной башни.

До самой смерти.

У меня трясутся руки.

Очищаю место вокруг перелома и брызгаю на него заморозкой. Затем берусь за крыло обеими руками. Калиф взбирается по шее блескорыла к самой морде и начинает поглаживать лапкой его блестящий хоботок.

Я подаюсь вперед, сосредотачиваюсь на руках.

– Три… два… один…

Оттягиваю сломанную кость назад, затем подворачиваю и направляю вперед. Блескорыл дергается и скулит.

Но я чувствую, что обломок точно встал на место.

Накладываю эластичную повязку с обеих сторон крыла и слежу, как она отвердевает, принимая форму кости. Затем осторожно, но твердо свожу оба крыла вместе.

– Теперь остается только ждать. Ждать…

Штука в том, что я ждать не могу. Мне надо немедленно найти, куда зоиды уволокли Бронкса, Дека, Лину и всех остальных. Я трачу слишком много времени. Времени, которого у них нет…

Блескорыл открывает глаза и смотрит на меня. Похлопываю его по голове. Из его блестящего хоботка исходит глубокий, долгий звук, как трубный глас. Сначала мне кажется, что я причинил ему боль. Но потом я догадываюсь.

Он говорит «спасибо».

9

Выспавшись, сканирую трубчатый лес. Плотное, непроходимое переплетение труб и кабелей наполнено тепловыми сигналами.

Животных, а не зоидов.

Отправляюсь на поиски еды и воды, оставив Калифа рядом со спящим блескорылом. Останки твари со щупальцами привлекли тысячи блестящих лиловых насекомых.

Они волнами накатываются на кровавые ошметки, пожирая все.

Пускай.

Еще несколько созданий прибежало, чтобы урвать кусок. Но я оставляю и их в покое. Живи и давай жить другим.

К зоидам это, разумеется, не относится. Зоиды не живые. Зоиды – враги. Они разрушают все, до чего могут дотянуться. И сами начали это.

Давным‑давно, при запуске Биосферы, роботы работали на корабле, защищая и обслуживая людей. Они были готовы для нас на все. Но потом что-то произошло. Я уже говорил – Полумертвые в Капсуле не смогли или не захотели рассказать нам, что именно. Но роботы сами себя перенастроили, без человеческой помощи.

Они изменили собственные командные протоколы, перепрошили платы, даже поменяли свой внешний вид. Роботов специально спроектировали так, чтобы они не выглядели угрожающими: гладкие линии и плавные изгибы; некоторые даже были специально обтянуты синтетической кожей. Но то, что из них получилось после перенастройки, мы, люди, больше не воспринимаем как роботов. Жесткие. Зазубренные. Опасные. И когда они вернулись, мы дали им другое имя, под стать звуку их нового усовершенствованного оружия.

З‑з‑з‑зоиды…

Я снова бросаю взгляд на сканер, чтобы убедиться, что их нет. Все чисто.