Охотник на звездном снегу

Лекс посмотрел вперед и назад и решил сузить поле зрения до передней полусферы. Получилось, хоть и с трудом. Он переставил две свои ноги. Опять получилось. Пошевелил четырьмя руками — удачно. Головой крутить не стал: все равно она для этого не была приспособлена — просто выступ над плечами, для того, чтобы в данной конфигурации оптика и антенны находились повыше над уровнем грунта.

Тут Лекс понял, что может определять температуру окружающей среды, массу удаленных объектов, расстояние до них и совершать еще кучу всевозможных измерений. Впрочем, он не стал заниматься ерундой, а только определил собственный вес: оказалось, неизменяемая масса механизма без боеприпасов и прочих расходуемых материалов составляла две тысячи шестнадцать килограммов. А ни хрена ж себе потолстел.

Лекс уловил движение в задней полусфере, и тут его рефлексы сработали как-то не по-человечески: он не стал дергаться или поворачиваться, а просто переместил взгляд назад, одновременно вывернув туда же вторую правую руку с тяжелым пулеметом.

— Мой господин, это я, Урс, — услышал он где-то внутри своей головы.

Смотреть назад было все-таки неудобно, поэтому Лекс повернулся к поднимавшемуся роботу.

Со стороны выглядело это эффектно: глыба серебристого металла, по чьей поверхности споро пробегали серебристые же молниевидные разряды, плавно и почти бесшумно воздвиглась, то есть встала, на кузнечиковые ноги, которых было две, а вот рук у этого лапифа имелось шесть. Ни окуляров, ни еще чего-нибудь подобного — сплошной монолит.

Вылез робот из глубокой темной ниши в стене. Вслед за ним из подобных ниш появились еще два лапифа — такие же шестирукие.

Чего это вы какие-то одинаковые, подумал Лекс, и тут же услышал ответ Урса: это стандартная форма робота, мой господин. А почему ты думаешь в моей голове? Лапифы объединены в боевую сеть, мой господин, и поэтому вербально оформленные обращения и определения двигательной активности транслируются адресату. Понятно, но при чем здесь стандартная форма, ведь я могу измениться хоть в ползающий механизм, хоть в летающий.

Пауза.

Это невозможно, мой господин, передвижение над землей предполагается только с помощью встроенных двигателей без дальнейшей трансформации механизма, изменить можно только положение конечностей относительно корпуса машины или же его видимый объем.

Опять пауза. Лекс прислушался к телу своего лапифа.

Не знаю, возможно это или нет, но я могу трансформироваться по-настоящему. Пока не стоит этого делать, мой господин (Лекс узнал голос… то есть окраску мысли: Эрген, суховатый невысокий киноид). Почему? Осмелюсь заметить, мой господин (это уже Франк), что курс обучения боевым трансформациям занимает немалое время.

— Мой господин, посмотрите на меня.

Голос Урса донесся словно из-под воды, но был грубоватым и режущим слух одновременно.

Сначала Лекс не понял, а потом основной акцент восприятия перенес в ту часть сознания, которая находилась в его реальном теле.

Сердце билось ровно, но шум от тока крови прямо-таки ревел в ушах. Лекс поморщился; ему стоило изрядных усилий отвлечься от прослушивания работы механизмов собственного тела, хотя это было достаточно забавно: шш-уух — прошла кровь по сосудам, клёп — сработал какой-то клапан, что ли… скр-рии — нечто выплеснулось в организм где-то в районе почек, гр-рм — это он поднес руку ко лбу… а вот хр-рм в запястье прозвучало диссонансом. Потом Лекс вспомнил: старая травма, клюшкой рубанули…

Он посмотрел на Урса. Тот очень внимательно глядел ему прямо в глаза.

— Мой господин, вы уверены, что никогда раньше не работали с трансформерами? — негромко спросил он.

Лекс покачал головой.

— Н-нет… Разве что в детстве, — усмехнулся он и пояснил, встретив недоуменный взгляд Урса: — Игрушки. Но на лапифов они не были похожи.

— Очень странно, — заметил Урс. — Честно говоря, не ожидал такой, извините, мой господин, прыти с вашей стороны. Кажется, у вас гораздо большее количество генов Изначальных, чем можно было бы предположить. Похоже, те люди, которые создали этих роботов, не зря боялись, когда использовали не до конца им понятные технологии.

— Опять Изначальные? — слегка поморщился Лекс. Урс медленно наклонил голову.

— Наверное, вам стоит вести себя осторожнее в теле лапифа, мой господин, — негромко произнес он. — Кто знает, что может произойти.

— Хорошо, — легко согласился Лекс, мысленно отмахнувшись от предупреждения: он чувствовал себя в шкуре робота очень свободно и комфортно и совершенно не собирался излишне осторожничать.

Свобода — ключевое слово, понял он, едва ли не приплясывая от нетерпения: так ему хотелось обратно, в серебристый сгусток пышущих небесным жаром электронов и легкую приветливость жгучего подвижного металла.

Тут Лекс обнаружил, что все еще стоит возле Урса. Он поискал взглядом, нашел вертящийся стул, уселся на него и спросил у человекомедведя:

— Кстати, а как ты поступаешь со своим сознанием? Тоже половина — там, а половина — здесь?..

Выразился он несколько сумбурно, но Урс его понял.