Охотник за бабочками 2

Хомо-Бабочка выругалась так, что даже я, слышавший немало ругательств, подумал, что ее необходимо срочно изолировать от всего остального общества. Но вслух, конечно, этого не сказал.

— Так что… На тех шариках никого не было? Ни одной живой души? Ни одного помощника?

Хомо-Бабочка хрипло рассмеялась. Потом достала из кармана комбинезона маленькую сигарету, подкурила ее от случайной искры на панели и уселась на край, закинув ногу на ногу.

— Я что, ублюдок, похожа на женщину, которой нужен помощник?

— Да нет, не похожа, конечно. Но мы думали…

— Чернявые тоже думали. Если б у меня не заклинил квазитропный пулемет, хрен бы они меня догнали. Черт, жалко транспорт. Вбухала кучу наличных, и все в… И вы тут еще влезли. Вас просили?

Во дает! Интересно получается. Значит мы как бы еще и нехороший поступок совершили?

— А кто сигнал о спасении душ посылал?

Хозяйка сферы задумалась, но неопровержимые улики были на лицо.

— Я его просто так послала, — соврала она и даже не покраснела. Кузьмич, тоже, когда врет, не краснеет. Определенно один и тот же типаж.

— Тем не менее, — продолжал я развивать тему, — Мы пришли по первому вашему зову. Помогли, хотели вы того или нет. И даже понесли кое-какие моральные и технические потери. Да уберите вы свою пушку!

— Мужик, а дрейфишь, как сопля последняя, — Хомо-Бабочка презрительно плюнула, но пушку в на поясную кобуру убрала.

Еще одно совпадение. Кузьмич также любит по поводу и без повода плеваться. Вот что значит родственная кровь.

— А вы, простите, из каких краев будете? И можно я к стеночке прислонюсь. На коленях непривычно находиться.

— Валяй, — разрешила Хомо-Бабочка, — А краев тех больше нет и в помине. Такие вот как ты, дурынды разнесли в пух и прах.

Она тяжело вздохнула от навеянных воспоминаний. А у меня от предчувствия гулко забилось сердце.

— А родственники? Родные и близкие. Есть кто?

— Одна я, — бабочка смахнула слезу и рукавом утерла под носом, — Сама себе хозяйка. Сама себе командир. А знаешь, как одной тяжело? Особенно, когда челноком работаешь. Все ведь норовят обмануть, товар дерьмовый подкинуть. А теперь вообще… Транспорт мой того, накрылся. Теперь хоть в бега от кредиторов подавайся. Слушай, а почему это я с тобой болтаю тут? Ты чего мне, ублюдок, язык заговариваешь?

А потому, девочка моя, что имею большой опыт общения с таким же, если не хуже, экземплярами. Пора, наверно, вскрывать карты. Сколько же мне с Кузьмича за находку содрать? Черт!

Нехорошая мысль промелькнула у меня в голове. Это что же получается. Я сейчас сведу эту дурочку с Кузьмичем, и парня поминай как звали? Он же за ней на край света попрется, дела ее финансовые поправлять. А я останусь без лучшего друга.

— У меня предложение к тебе, — план созрел моментально, — Ты меня сейчас отпусти, живым и здоровым. И мы улетим по своим делам. К тебе никаких претензий и вопросов. Идет?

Бабочка закурила новую сигаретку.

— Не мужики пошли, а кони заводские. Я что, сама ремонт здесь делать буду? Вы меня спасали, вы и кораблем моим занимайтесь. А то я ж могу и стрельнуть пару раз.

В подтверждении своих слов Бабочка лихо выхватила из кобуры пушку и бабахнула, не целясь, в потолок.

Одновременно с ее выстрелами дверь в рубку отлетела в сторону, и на пороге показался Кузьмич. В руках он держал огромный станковый лазер-гаубицу. Лицо перекошено от справедливой жажды крови за честь поруганных товарищей. Был Кузьмич голый по пояс, а через грудь его перекрещивались две запасные ленты от станкового лазер-гаубицы.

Не подождав, пока осядет пыль от вывороченных дверей, Кузьмич пустил веером по рубке длинную очередь.

— За Сергеева! За командира!

Пришлось мне упасть как можно ниже на пол и ползком доползти до более безопасного угла. Хомо-Бабочка же юркнула за панель управления, не ответив на шквальный огонь взбесившегося противника.

— Живой я, Кузьмич! Живой!

— Пригнись, командир! — Кузьмич все делал до конца, — Сейчас я этой гниде вмажу.

— Подавишься! — донеслось из за панели, и вслед прозвучали два одиночных выстрела. Над головой Кузьмича в потолке образовались две аккуратненькие дырочки. Кучно стреляет.

— А ну, курица, выходи с поднятым лапами!

Я даже залюбовался Кузьмичем в этот момент. Глаза горят, нижняя челюсть далеко впереди, верхняя губа к носу задрана. И станковым лазер-гаубицой так выразительно по сторонам водит.

— Ладно! — это снова из-за панели, — Не стреляй. Выхожу. Настоящему мужику не грех и сдастся.

Вот же стерва, могла этого при Кузьмиче и не говорить. Он же памятливый. Потом не раз вспомнит этот день. И то, как нашел меня веревками спеленатого. И то, как от смерти спас.

Над панелью управления появился белый флаг, а следом за ней показалась сама Хомо-Бабочка.

И тут ее глаза встретились с глазами Кузьмича.

Я понимаю, что это неинтересно. Эта лирика… Встреча двух одиночеств… И так далее. Но слов из правдивой песни не выкинешь. Тем более, что была эта встреча безумно красивой. И романтичной, конечно. Куда уж без романтики.

… И ее глаза встретились с глазами Кузьмича.

— Ты…? — удивленно спросила она.