Охотник за бабочками

Три дня за нами гналась эскадра патрульной службы. Волк решил немного развеется, а я не встревал, ему ведь тоже надо порезвиться.

В начале Волк сделал вид, что прихрамывает на левый дюз, и позволил пограничникам приблизится к себе на расстояние залпа. Но пока те радовались и докладывали вышестоящему начальству о захвате неопознанного корабля, Волк принялся выделывать такие пируэты вокруг всех тридцати трех кораблей, включая флагманский, что даже у меня, у старого космического волка, голова закружилась.

Напоследок Корабль плюнул на патрульную службу перегазовкой и умчался прочь с такой невозможной скоростью, что я задался вопросом, а достаточно ли хорошо я знаю свой корабль?

Куколка больше слез не лила. Вела себя тихо. Никому не надоедала. Кузьмич пару раз пытался завести с ней разговор, но заработал лишь звон в ушах.

А я? Я заглядывал к куколке гораздо чаще, чем следовало. И вот что странно, сколько бы я не вслушивался в ее переливчатые колокольчики, больше не понимал, о чем она хочет сказать мне. Я просто сидел около нее и слушал. «Динь-дон». Словно звезды перешептываются между собой. Непонятно перешептываются. Куколку моя непонятливость не смущала. Она только кривила свой страшненький ротик и смеялась колокольчатым звоном.

Как раз в такие минуты приходила в голову крамольная мысль. Не отдавать никому это сморщенное лицо с огромными красными глазами. Нет, в эти минуты я не думал о пополнении своей коллекции. И даже не вспоминал о драгоценных слезах. Просто мне казалось, а может, так и было на самом деле, что рядом с коконом я чувствовал себя на удивление спокойно. Так спокойно, что хоть ложись, да помирай от спокойствия.

Контракт? Это дело поправимое. Никаких бумажек я не подписывал. Деньги не получал. Будут рыпаться, отдам камешками. Благо их Кузьмич полный грузовой отсек набил. Да и найти меня не так то просто.

Доклад о выходе на околоземную орбиту застал меня как раз в отсеке с коконом. Я сидел, привалившись спиной к стене, слушал беззаботное «Динь-динь», ведь о чем-то рассказывает, и подбрасывал камешки. Для умного человека самое полезное занятие. Помогает сконцентрироваться и подумать о жизни и ее составляющих.

— Прибываем, командир, — в последнее время Волк стал немногословен. Кузьмич по секрету доложил, что Корабль боится возвращения.

— На свалку он все равно не согласится, — шептал Кузьмич, — Говорит, если почувствует, что никому уже не нужен, смоется в самую глушь Вселенной. В какой-то монастырь.

А меня, если честно, другие мысли терзали. Если я решился куколку заказчику не отдавать, то придется с ней домой лететь. А отсюда совсем уж дурные следствия вытекают. ПаПА хоть человек образованный и цивилизованный, но от слова своего не откажется. Куда летал? За невестой? Привез? А где она? Ну и что, что дурна собой. Женись, сынок.

А мне, знаете ли, не хочется. Но не идти же супротив паПА. Не поймет. И не простит.

— Так, где приземляемся? — Корабль не торопил. Корабль понимал, что я стою перед трудным выбором.

Женится. Жениться, не велика затея. Ладно, куколка сейчас в коконе. Не кантовать и не двигать. Сама шагу не сделает. Можно в комнатах дальних схоронить и не показывать никому. Если получиться. А вылезет из кокона страхолюдина оперившаяся, что тогда? Она ведь права качать начнет. Хочу там полетать, хочу здесь попархать. А свози ты меня в Карибский курорт. Или в Американскую область в Дисней парке покататься. А и того хуже, захочет в областном центре Парижском у Эйфелевой башни со мной сгалаграммироваться. Альбом семейный завести.

— Начинаю снижение, — подал голос Волк, — Требуются дополнительные координаты.

Меня и так за человека не считают, а как я с ней заявлюсь, так и вообще изгоем стану. Того и гляди, упрячут в психушку за связь с инопланетным видом. И правы будут.

Но отдавать тоже нельзя. Как я ее такую беззащитную в чужие руки отдам. Там ведь шилом дело не обойдется. На полную катушку куколку раскрутят. Опять же обещание старикам давал. Сберегу, мол, надежду вашу. А обещанья надо выполнять. — Командир?! Мне нужны координаты.

Позор или честь?

— Срочно, командир!

Честь или позор?

— Немедленно!!!

ПаПА выбрал бы честь.

— Полярный мегаполис, — выдохнул я.

Корабль даже не шелохнулся. Значит туда, зараза, и летел. Знал, что домой отправлюсь.

— Верное решение, командир.

Сам знаю. И напоминать об этом не стоит. Заварил кашу. Кто расхлебывать станет?

Кузьмич, сидевший на подлокотнике командирского кресла причмокнул и похлопал крылышками.

— Когда до слез ее доведешь, мало ли что в жизни бывает, не забудь, позови. Кому-то надо слезы собирать. Договорились?

— Договорились

И этому мой выбор нравится. Сговорились. Им-то что. К делу не причастны. А мне, может, на всю жизнь пятно позорное. — Садимся, командир!

— Поближе к дому прижмись, — попросил я. К нам иной раз репортеры с Интерсети пробираются путями разными. Не хотелось бы увидеть в завтрашних новостях самого себя в обнимку с куколкой.

— Сделаем, — ответил Голос. Помолчал немного и попросил, — Командир, могу ли я попросить об одном одолжении: