Охотник за бабочками

Очень тощее лицо, с длинными, на полметра, усами. Мохнатые брови вразлет. Грустные глаза с трехкопеечный брюлик. И в фуфайке.

Незнакомец еще раз осторожно постучал по стеклу, похлопал себя по плечам, показывая, что ему там, кажется, немного холодно.

— Не. Ты глянь что делается! — возмутился Кузьмич, — Это что за гудзонский ястреб такой с помойки?

Скорее всего, он имел в виду зеленых человечков.

— Это глюки, — я отложил в сторону огнетушитель, отобрал у Кузьмича Хуана и повесил его на полку, где у нас обычно висели корабельные араматизаторы. Знаете, такие вонючие бумажные штуки в виде созвездий.

— Какие глюки? — Кузьмич меня не понимал. Он подлетел к центральному обзорному и вперился глазами в незнакомца, который терпеливо ждал, пока мы обратим на него основное внимание, — Какие глюки? Он же там натуральный. Как есть. Замерз бедолага.

— Там абсолютный минимум, — кровь из носа идти перестала и я, закончив запихивать в ноздри вату из аптечки, пристроился на командирское кресло, — К тому же там нет воздуха. А этот смотри, как дышит. Определенно глюк.

— У глюков усов не бывает.

Сей факт я, как-то, не учел. Поизучав незнакомца минуты две, я пришел к окончательному решению, что Кузьмич, надо отдать ему должное, прав. За центральным обзорным, в безвоздушном пространстве, в вакууме, то есть, находился кто угодно, но только не глюк.

Я постучал по стеклу, привлекая внимание усатого.

— Тебе что, псих, надо?

Псих робко улыбнулся и показал рукой на входной шлюз. На наш, разумеется.

Я осмотрелся, насколько позволял центральный обзорный, по сторонам. Картина все та же. Безжизненные туши кораблей, запустение и безмолвие. Не считая незнакомца с усами.

— Зайти хочешь? — заорал я, показывая знаками, что, мол, не желает ли он зайти внутрь?

Усы дружно закивали в ответ. Согласны, конечно, согласны!

— А может он заразный? — Кузьмич усиленно кусал нижнюю губу и делал вид, что старательно размышляет.

— А нам уже все равно, — констатировал я, — Думаю, что этот парень, кто бы он ни был, скажет нам пару интересных вещей. И про то, что стало с кораблем, и про то, как он там, в космосе, в одной фуфайке. Открывайте, второй помощник, шлюз. Встречаем гостей.

Кузьмич, ворча, что никто его пока не понижал до второго помощника, полетел вручную открывать шлюз. Я же поудобнее устроился в командирском кресле, придал лицу серьезное выражение и стал ждать.

В дверь, теперь уже капитанского отсека, постучали.

— Войдите.

В проеме показался Кузьмич. Он делал лицом страшные выражения, явно желая сказать мне что-то нехорошее. Следом за ним, в проем протиснулся незнакомец, который был не глюк, и который с усами и в фуфайке.

— Здравствуйте.

Я отложил в сторону галактический переводчик. Тысяча двести тридцать языков и наречий. И вообще, зачем я его с собой таскаю? Вот какая странная вещь получается. Ученые веками голову ломали, создавали этот наисовершеннеший прибор, а он, оказывается, никому и не нужен. В любом месте галактики, в любом уголке вселенной все инопланетные существа, непонятно как, но разговаривают на чистом русском языке. Даже самый захудалый внеземной монстрик, пять столетий от начала рода, так и норовит при первой встрече выпендрится русским матом. Откуда это все?

— Здравствуйте, начальник, — незнакомец нерешительно топтался в дверях. Парня смутил мой суровый вид.

— Здрасть, — поздоровался я.

Повисла неловкая пауза. Я, со своей стороны, справедливо ожидал, что скажет посетитель моего любимого Всепланетного Очень Линейного Корабля. А сам посетитель, задрав голову на тонкой шее, ветел головой, осматривая помещение.

Я кашлянул.

— Кхе-кхе-кхеееее, — еле перевел дыхание. Закашлялся с непривычки. Вот что значит в здоровом теле, здоровый дух. Даже кашлять, как следует, разучился.

— Будьте здоровы, — радостно задергал головой незнакомец, неприятно так пощелкивая костяшками пальцев.

— А-а-а, — Кузьмич усиленно работал маленькими кулачками, барабаня по моей спине, приводя своего командира в должный вид. Наконец, кашель прошел, я отдышался и уставился на гостя глазами, полными слез.

— Тебе что надо, землячек?

Незнакомец улыбнулся. Вытащил из кармана смятую бумажку и протянул мне.

— Кузьмич.

Кузьмич быстро обернулся и притащил бумагу.

— Ну и что это, — я вопросительно уставился на незнакомца.

Он опустил взгляд на пол, переступил с ноги на ногу и сообщил:

— Это постановление Революционного Временного Совета об изъятии на общих основаниях данного корабля. Со всеми вытекающими последствиями. Экспроприация называется.

— Да? — я посмотрел на незнакомца, на Кузьмича, потом на бумагу, — Революционный Временный Совет, конечно, серьезно, но я так думаю, что не пошли бы вы, со своим Временным Советом подальше? Кузьмич, то есть первый помощник, покажите товарищу, где у нас выходной шлюз.

— Вы бы сначала прочитали, — робко попросил усатый.

Почитать можно. Почему не почитать. Ишь ты. И пишут на русском. И печать даже поставили. Кости да череп. Человеческий, какой же еще?