Охотник за бабочками

А если все обобщить, то выходило — привалила весьма денежная работа. И, судя по координатам заданного района, очень опасная работа. Нужное место находится в районе Дьявольских Дыр. Место, которое даже правительственные патрули стараются обходить стороной. Творится там всякая чертовщина. Не то, что катера пропадают, флота без следа и без единого звука.

Но, два миллиона… Есть о чем подумать.

— Тут еще фотки есть, — ткнул Кузьмич в значок вложений.

Голографии оказались совершенно странными. Черно-белые, размытые. Что изображено — непонятно. Но ясно, что страшненькое. Вроде кокона. А из него рожица торчит. Тоже страшненькая. Морщинистая. Тоненькая. Именно то, что необходимо привести. Конфиденциально. Не трогая руками и не общаясь. То, за что на кол. Прекрасная перспектива.

— Возьми меня с собой.

Я даже не узнал голоса Кузьмича. Боже мой! Сколько мольбы! Сколько неимоверной мольбы!!! И куда! В Дьявольские Дыры! Со мной!

— Не получится, Кузьмич, — я растер лицо руками, закусил губу и стал тереть щетину на подбородке, — Совсем ничего не получится. И даже объясню, почему.

Кузьмич внимательно смотрел в глаз.

— Ни одна служба проката не даст корабль, который полетит к Дьявольским Дырам. Тем более, с уродом на борту. А если, каким-то чудом, и даст, то тут же сообщит куда следует о подозрительном рейсе. Это раз. Загни свой кривой палец.

Кузьмич послушно загнул свой кривой палец на левой ноге.

— Дьявольские дыры не место для таких, как ты. Слабых и неприспособленных. Но даже если… На границе тебя завернут в титановый контейнер и оправят в Академию на исследование. Себя я тоже не исключаю. Второй палец загибай.

Загнул.

— И кто будет присматривать за бабочками? Дядя Пушкин?

Кузьмич странно так подергался, словно плечами попожимал и выложил свои контр аргументы. Начал он с конца.

— Мне твои бабочки, вот где, — „где“ у Кузьмича находилось в районе пояса, — Про дядю твоего не знаю, а Бемби на что? Как электричество жрать, так все в очередь, а как работать, так сразу Кузьмич? И последнее. Если я найду корабль, ты возьмешь меня с собой?

Тыр-дым, тыр-дым, тыр-тыр-тыр-тыр-дым.

Это я пальцами по столу. Есть о чем задуматься. Скорее всего, Кузьмич знает то, чего не знаю я. Летает по всему дому, сует свой нос, куда не следует, вынюхивает и выспрашивает. К тому же, паПА с ним на короткой ноге. Приятели. Два миллиона брюликов. Корабль. Чистый, без следов. Два миллиона. Потом сказать, что не дождался. А вдруг не врет?

— Ныть не будешь?

Кузьмич ухмыльнулся.

Этот не будет. Я как-то раз на него нечаянно сейф уронил. В сейфе до сих пор вмятина. Даже отпечатки крыльев видны. Это он с виду такой хилый. А так… Кто еще может пару тысячелетий в луже вонючей провалятся, без воздуха и жратвы, а потом быть преданным, словно… Словно… Кто ж у нас преданный то? Да никто. Вот только Кузьмич если.

— По рукам, — я подставил ладонь, и Кузьмич штопором шмякнулся об нее, отмечая заключение сделки, — Так что с кораблем?

Кузьмич потянулся, зевнул.

— Говорят, завтра на Луну, на дачку собираетесь?

— Говорят, — я не понимал, к чему клонит мой друг.

— И говорят, пулятся будете из телескопа?

— Примерно так.

— Ну… — Кузьмич вскинул брови и уставился на меня.

— Ну? — не понимал я. Бывает.

Мой собеседник вздохнул.

— А потом ваш папаша отправит вас туда, куда пульнете. Ежели ответ придет. А не придет, все равно полетите. И отправит он вас на одном из своих…

— … ко…

— … раб…

— … лей!!!

Гениально.

— Гениально, — сказал я, — Гениально. А кто направит нас на путь правильный? Наверно, какой-нибудь маленький, но очень умный герой? Тот, кто засунет куда надо, нужные кому надо, координаты чего надо?

— Много говоришь, — смутился Кузьмич, и тут же пообещал, — Я, конечно, не силен во всей этой муре, но постараюсь. Сделаю все так, что никто…

— Даже паПА…

— Даже паПА твой, естественно, не догадается. Правда, я умный?

— Без сомнения, — кивнул я.

Рано утром, как только над куполом включили искусственное солнце, как-то предписывал в своем завещании паПА, мы, трое братьев, собрались у гаража. Сказать точнее, собрался я один. Братишек доставили грузовым транспортом. Шибко нетранспортабельные. Когда их заталкивали в трюм, сильно упирались ногами, орали что-то о декларации прав на свободу и так далее. ПаПА, глубокомысленно покуривал трубку, кивал головой, со всем соглашаясь, но, тем не менее, торопил с погрузкой.

Я, как обычно, имел при себе только необходимое. Рабочее снаряжение, рабочую одежду и рабочее настроение. Надо ко всему относится философски. ПаПА сказал надо, значит — надо. Чего рассусоливать.

В нагрудном кармане комбинезона мирно посапывал после вчерашней совместной пьянки Кузьмич. Противопоказано ему спиртное. Как пару грамм шампанского выхлебает, злой становится, как собака. Вчера, кажется, покусать меня хотел. Пришлось для порядка в сейф запихать. Да, нет. Так то он порядочный. Скорее всего, из вымершего отряда интеллигентов. Они все такие, интеллигенты. Как пару капель примут, так все, герои, родину их.