Охотник за демонами

Он закрыл глаза и, едва взмахнув рукой, чтобы свет стал менее ярким, заснул под этот негромкий гул.

Когда Врон пробудился, то почувствовал острый голод. Его тело, потерявшее много сил и энергии, требовало еды.

Ласка и малыш все еще спали.

Он пошел по коридору, открывая все комнаты подряд в поисках приспособления для изготовления пищи. Оно обнаружилось только в последней комнате. Первую чашку жидкости Врон выпил одним жадным глотком, а дальше уже пил не спеша; всего он выпил больше десяти чашек, и только тогда его тело удовлетворенно успокоилось. Он наполнил найденные в комнате сосуды темной жидкостью и вернулся к Ласке.

Она уже проснулась и недоуменно разглядывала комнату.

— Почему мы снова оказались в городе? — спросила она. — Как это случилось? Я помню, как мы шли по степи, у меня уже не было сил, и я замерзала. Потом мы куда-то пришли… Это был какой-то разрушенный дом… Скажи, где мы?

— Мы в этом разрушенном доме, мне удалось найти комнаты, в которые не сумели попасть демоны. Хочешь есть?

— Очень хочу, — призналась Ласка. — Похоже, что ты снова сотворил чудо — привел нас туда, где мы сможем отдохнуть и восстановить свои силы. И посмей только после этого сказать, что ты не волшебник. — Она улыбнулась и выпила жидкость из двух сосудов.

— Здесь тепло и хорошо, — сказала она. — И есть еда, а больше нам ничего и не надо, — Она взяла Врона за руку и прижала его ладонь к своей груди.

— Ты самый лучший человек, которого я встречала в своей жизни, — сказала она. — С тобой я ничего не боюсь. Я уже давно это поняла…

— А раньше ты называла меня кретином, — проворчал Врон.

— От этих слов я и сейчас не отказываюсь, хоть и люблю тебя, — улыбнулась Ласка. — Но ты часто бываешь тугодумом.

— А я очень переживал из-за этого, — сказал Врон. — А после того как Амия сказала мне, что таким женщинам, как ты, нравятся только сильные мужчины, я уже решил, что у нас так ничего и не получится…

— Амия права, — улыбнулась Ласка. — Мне нравятся именно такие мужчины. А ты просто сам не знаешь себя, ты всегда попадаешь в такие ситуации, из которых ни одному человеку живым не выбраться, но ты всегда находишь выход. Разве это не говорит о твоей силе?

— Может наступить такой момент, когда и я не сумею найти верное решение, и мы погибнем, — вздохнул Врон. — Лучше не надо испытывать судьбу.

— Твоя судьба — делать то, что не под силу никому другому, — сказала Ласка. — Я уже давно это поняла и смирилась с тем, что рядом с тобой всегда будут разные неприятности.

— Все неприятности уже закончились, — возразил Врон. — Демоны ушли и больше никогда не вернутся, а мы скоро возвратимся в свой мир.

— Если мы вернемся домой и с нами ничего не случится, — сказала Ласка, — это будет означать только одно — что все только начинается.

— Почему ты так думаешь? — спросил Врон.

— Все очень просто, — ответила Ласка. — Ты появился в нашем монастыре, и с этого момента начались все наши беды. Я сразу почувствовала в тебе какую-то тревожащую странность, я ощущала опасность, но не поняла, что она исходит от тебя. Если бы я тогда догадалась, что все опасности связаны с тобой, то я бы никогда не соединила свою жизнь с твоей. А значит, и не оказалась бы в легендарном царстве демонов, не жила бы в городах, покинутых древними людьми, не увидела бы столько демонов, сколько не видели все охотники за демонами за свою жизнь.

— Наверно, ты права, — задумчиво отозвался Врон. — Один человек как-то сказал мне, что во мне есть предопределенность и что я не властен над своей судьбой.

— Вот об этом я и говорю, — улыбнулась Ласка. — Но меня это уже не пугает, и думаю, что и нашего малыша тоже, и я ни о чем не жалею. Хоть мое чувство опасности предупреждает меня, что еще ничего не закончилось, что впереди нас ждут новые испытания…

— Наш малыш, наверно, уже пожалел о том, что родился у нас, — улыбнулся Врон. — Он сейчас думает о том, какие неразумные родители ему достались.

— Неразумная в нашей семье только я, — усмехнулась Ласка. — Пусть терпит, я полудемон, а это значит, что сначала я что-то делаю и только потом думаю, зачем я это сделала. — Она развязала ткань и покачала головой.

— Ну вот, опять лежит мокрый, но не хнычет, а спокойно лежит и слушает, о чем мы тут с тобой говорим.

— Интересно бы узнать, о чем он думает, — сказал Врон, наклоняясь над малышом. Ребенок смотрел на него ясными и спокойными глазами, потом малыш улыбнулся и что-то гугукнул.

— Мне он тоже иногда что-то говорит, но всегда как-то сердито, а тебе всегда улыбается, — сказала Ласка. — Подай мне мою набедренную повязку. Кстати, ты так и собираешься ходить в своей чешуе или все-таки снимешь ее?

— Чешуе? — удивился Врон и посмотрел на свое тело — оно все еще было покрыто коркой засохшей слизи.

— Если хочешь, — предложила Ласка, — я могу ее от тебя отковырять мечом, так же как ты ее отковыривал от нас.

— Лучше не надо, — улыбнулся Врон. — Она легко растворяется в воде.

— Тогда ищи воду, — сказала Ласка. — Нам с малышом тоже надо помыться.