Охотник за мечтой

Вздрогнув, Зения прижалась к нему, и Арден поцеловал ее в щеку, но поцелуй не принес успокоения. Она тихо застонала и, опустив голову, спрятала лицо у него на груди, отчего он мгновенно воспламенился. Пламя вспыхнуло в самых бездонных глубинах его души и тела, не признавая никаких законов и приличий. Темнота, хрупкая фигура Зении, прижавшейся к нему, страх девушки и его собственный страх внезапно остро потребовали осуществления перед лицом смерти извечного ритуала слияния. Арден прижал Зению спиной к колонне, разжал руки, взял ее большими пальцами под подбородок и, подняв ей голову, нашел ее губы. Он целовал ее жадно, неистово, страстно.

Для него было невыносимо на пороге вечности оказаться так близко от нее и никогда не стать частью ее. Зения не противилась, когда он всем телом прижал ее к камню. Ей хотелось, чтобы он касался ее, чтобы он именно так – грубо – трогал ее, потому что его нежность могла довести ее до слез и разорвать на тысячу кусков. Она хотела не поддаваться страху, чтобы лорд Уинтер гордился ею. А сейчас она буквально готова захлебнуться противным клокочущим страхом, и, чтобы унять его, ей хотелось ощущать его жесткие требовательные губы на своих губах. Зения притянула его ближе, так близко, насколько было возможно, и напряженность его тела и возбужденное дыхание поразили ее. Ее руки обожгло жаром, и она ощутила, как у него на шее быстро бьется жилка – его жизнь пульсировала под ее пальцами. Он застонал, словно от боли, и отодвинулся. В комнате стало абсолютно темно, и Зения видела только неясные очертания его фигуры.

– Нет, – Зения обеими руками схватилась за полу его одежды, – не оставляйте меня.

– Не оставлю.

Они стояли не шевелясь, его руки лежали у нее на плечах, как будто какое-то колдовство удерживало их там.

– Я хочу быть храброй, – прошептала она. – Я не хочу плакать, – она сглотнула, – но я буду плакать, если вы не будете держать меня.

– Так плачь! – сердито выговорил он. – Что из того, если ты будешь плакать?

– Пожалуйста, не отпускайте меня! – в отчаянии воскликнула Зения.

Его руки остались у нее на плечах, и он сжал их так, что пальцы вонзились ей в тело. Неожиданно Зения потянулась вверх, нагнула к себе его голову и нашла его губы. Арден почувствовал, что пол уходит у него из-под ног, и последние остатки благородства рассыпались в прах.

– Я подлец, – прошептал он у ее губ. – Я хочу тебя, я хочу в тебя. – Она поняла его, он почувствовал это по тому, как она замерла. – Останови меня, черт возьми! – воскликнул он, касаясь губами ее кожи.

Зения совершенно неподвижно замерла в его объятиях. Он чувствовал ее, ощущал каждый дюйм ее тела, хрупкого, как у стеклянной статуэтки, и такого тонкого, что ему хотелось заплакать.

– Продолжайте, – спокойно поддержала она его. – Какая теперь разница?

Завтра их уже не будет в живых!

Арден отскочил от нее в темноту, чувствуя себя диким зверем, заключенным в клетку, и бросился лицом вниз на ковры. Он всегда полагал, что приговоренные к смерти должны быть абсолютно бесчувственными – они и выглядели такими. Но многие ли из них оказывались запертыми наедине с женщиной, которая тоже должна умереть вместе с ними, а до того будет терзать их тело и душу?

Зения просила обнять ее, и ее мольбу об утешении Арден мог бы исполнить. По крайней мере обнять ее – только обнять. Он приподнялся на локте, и она мгновенно опустилась рядом на ковер и прильнула к нему, как Селим прижимался к его спине в течение многих ночей. Он крепко обнял девушку, лег на бок и прижал ее лицо к своему плечу, а ее тело к своему телу. Утешение. Утешение.

– Усни, – шепнул он, погладив ее по волосам, – усни.

Зения крепко обвила его руками, а когда он немного расслабился от жаркого объятия, она придвинулась, чтобы быть еще ближе, прижалась к нему бедрами и ненароком нажала на его возбужденную плоть.

Арден почувствовал восхитительное ощущение, ему показалось, что он снова обретает жизнь, его дыхание участилось, и он погрузил пальцы в путаницу волос. Зения пахла песком, верблюдами, дымом костра и… женщиной. Теперь он понял источник всех дразнящих видений в пустыне, где его тело знало то, чего не понимал мозг.

И это было невыносимо. Ардену казалось, что он сейчас заплачет.

Какая разница?

Никакой, кроме того, что ему необходимо знать, чтобы Зения хотела его. Он не хотел только брать – он хотел и давать. Но он знал, что через несколько часов все сомнения канут в небытие.

– Усни, – снова шепнул он.

– Не думаю, что смогу уснуть, – тихим глухим голосом отозвалась она у самой его груди.

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе уснуть? – Пропустив ее волосы между пальцами, он провел рукой вниз по ее спине, а затем, подняв руку вверх, накрыл маленькую грудь под грубой тканью – такую маленькую, такую нежную, такую мягкую. – Я могу помочь тебе уснуть.

– Да, прошу вас, – прошептала Зения.