Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств

Я попросил Дэвиса описать привычный ему образ действия: скажем, он преследует молодую женщину до парковки у ресторана. Благодаря связям отца с легкостью выясняет ее личные данные по номеру машины. Потом звонит в ресторан и сообщает, что она оставила фары включенными. Вот женщина выходит, и тут он ее хватает, заталкивает в свою или ее машину, пристегивает наручниками и увозит.

О каждом из пяти убийств он рассказывал строго по порядку, будто смакуя воспоминания. Добравшись до последней жертвы, убийца отметил одну деталь, на которую только сейчас обратил внимание: он закрыл девушке лицо.

На этом моменте я его прервал:

— Чарли, вот что я тебе скажу. У тебя проблемы с женщинами. Когда ты совершил первое убийство, с деньгами у тебя было туговато. Неудивительно, что парень далеко за двадцать, выполняющий недостойную его работу, будет злиться на жизнь и чувствовать, что попусту ее прожигает.

Он нехотя кивнул. Что ж, пока неплохо. Хотя я не сказал ничего такого, о чем нельзя было бы догадаться.

— Ты слишком много пил, — продолжал я, — наделал долгов. Постоянно ссорился со своей женщиной. — Он не говорил мне, что жил с кем-то, но я почти не сомневался. — А по ночам, когда совсем прижимало, ты выходил на охоту. Конечно, охотиться на собственную подружку как-то не с руки, и ты выплескивал накопившееся на других.

По невербальным признакам я видел, как он открывается. Я располагал весьма скудной информацией, но решил продолжать:

— Но последнюю жертву ты прикончил намного нежнее. Она не такая. Ты позволил ей одеться, после того как изнасиловал ее. Ты закрыл ей лицо, чего не делал с предыдущими четырьмя. В отличие от тех случаев, последнее убийство не принесло тебе удовольствия.

Когда объект анализа начинает слушать тебя во все уши, становится ясно, что он на крючке. Этому трюку я научился на бесчисленных интервью в тюрьмах и раз за разом применял его на допросах. Я видел, что полностью завладел вниманием Чарли.

— Она сказала тебе нечто такое, из-за чего тебе расхотелось ее убивать, но ты все равно это сделал.

Внезапно Дэвис покраснел как рак и будто погрузился в транс. По его глазам я видел, что мыслями он вернулся к тому дню. Наконец он робко признался, что у мужа той женщины были проблемы со здоровьем и что она за него сильно переживала. Он тяжело болел, едва ли не лежал при смерти. Блефовала жертва или нет, я не знаю и вряд ли смогу выяснить. Но на Дэвиса ее слова явно произвели сильное впечатление.

— Я не прятал лицо, — пояснил он. — Она могла меня узнать, так что ее все равно пришлось убить.

Немного погодя я спросил:

— Ты ведь что-то у нее забрал, верно?

Чарли снова кивнул, подтвердив, что забрал из кошелька рождественскую фотографию ее семьи: жертва, муж и ребенок.

Хотя я никогда раньше не встречался с Дэвисом, у меня уже начало складываться о нем определенное впечатление. Я добавил:

— И на кладбище ты тоже был, да, Чарли?

Судя по краске, красноречиво залившей лицо, насильник отслеживал все новости по делу об убийстве и знал, где похоронили жертву.

— Ты отправился туда, потому что испытывал угрызения совести. Но на могилу ты пришел не с пустыми руками.

Прочие заключенные хранили молчание, жадно слушая. Они никогда не видели Дэвиса в таком состоянии. Я настойчиво повторил:

— Ты что-то принес на могилу. Что именно, Чарли? То фото?

Он только кивнул и бессильно уронил голову.

Ловкость рук и никакого мошенничества, хотя остальные сочли бы мой фокус сущим колдовством. Ясное дело, я лишь высказывал догадки, но они строились на квалификации, исследованиях и практическом опыте, который мы с коллегами успели накопить и продолжали кропотливо собирать. Например, мы выяснили, что старая быль об убийцах, приходящих на могилу своей жертвы, чаще всего оказывается явью, но по ряду причин это происходит не всегда.

Поведение — зеркало личности.

Причина, по которой наша работа просто необходима, состоит в изменчивой природе самой преступности. Мы все наслышаны об убийствах на почве наркотиков, чумой накрывших чуть ли не каждый город. О перестрелках, ставших столь обыденным проявлением национального позора. И все же бо́льшая часть преступлений, особенно совершенных с особой жестокостью, раньше случалась между людьми, так или иначе знакомыми друг с другом.

Теперь картина меняется. В каких-то 1960-х раскрываемость убийств в США переваливала за 90 %. Но и эта цифра более не актуальна. Сегодня, несмотря на впечатляющий прогресс в науке и технике, несмотря на приход компьютерной эры, несмотря на рост числа полицейских, качества и глубины их подготовки и оснащения, чисто убийств продолжает расти, а их раскрываемость — падать. Все больше преступлений совершается в отношении незнакомцев, и в большинстве случаев для них нет никакого очевидного или хотя бы логичного мотива.