Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств

Еще мне дали книжицу под названием «Гид по выживанию в Детройте». Город носил славу одного из самых расово нетерпимых в стране, все еще содрогался отзвуками бунтов 1967 года и мог бы поспорить за титул столицы американской преступности: в год здесь совершалось более восьмисот убийств. В офисе у нас даже делали стремноватые ставки на то, с каким числом убийств завершится год. Как и большинство новичков, я был полон энергии и оптимизма, но вскоре осознал весь масштаб бедствия. Я провел четыре года в ВВС, но ближе всего к боевым действиям был в те дни, когда лежал в госпитале рядом с ранеными ветеранами войны во Вьетнаме после травмы носа на футболе. Короче говоря, до Детройта мне ни разу не приходилось ни с кем воевать. ФБР там никто не любил. Мы внедрились в студгородки и организовали сеть городских информаторов. Наши мрачные черные авто были что красная тряпка для быка. Во многих кварталах в нас швыряли камнями. Немецкие гончие и доберманы тоже особо нас не жаловали. В отдельных районах нам строго запрещалось находиться без надежного прикрытия и огневой мощи.

Местную полицию мы тоже сильно бесили. Копы обвиняли Бюро в «махинациях» с раскрываемостью, публикации пресс-релизов до завершения расследований и присвоении результатов работы полиции. Ирония судьбы состояла в том, что в год моего боевого крещения, в 1971-м, было нанято около тысячи новых агентов, и львиную долю практики обеспечивало не Бюро, а как раз местные копы, которые взяли нас под свое крыло. Без сомнения, во многом успехи моего поколения стали возможными только благодаря профессионализму и щедрости офицеров полиции во всех уголках Соединенных Штатов.

Особенно часто приходилось иметь дело с ограблениями банков. По пятницам, когда они до отказа забиты наличными для выдачи зарплаты, у нас случалось в среднем по два-три вооруженных ограбления, а иногда цифра доходила и до пяти. До того как пуленепробиваемые стекла стали обычной практикой в детройтовских банках, мы наблюдали ужасающую смертность среди кассиров. Был даже такой случай, записанный на камеру видеонаблюдения: менеджера жестоко застрелили прямо за рабочим столом на глазах у молодой пары, пришедшей оформлять кредит, а те так и остались сидеть, беспомощно наблюдая за происходящим. Грабитель был недоволен тем, что менеджер не открыл хранилище с часовым механизмом. Доступ к десяткам тысяч долларов наличными имели не только сотрудники банков. В некоторых районах не меньшему риску подвергались даже работники таких сетей, как «Макдоналдс».

Меня определили в отдел быстрого реагирования, что означает выезд на преступления, которые уже совершены, например на ограбление или вымогательство. Там мне пришлось работать в составе группы ПБИП — противоправного бегства во избежание преследования. Для меня это был прекрасный опыт, поскольку группа ПБИП никогда не сидела на месте. Помимо общеофисных ежегодных ставок на число убийств, внутри группы мы также соревновались в том, кто за день задержит больше всего преступников. Прямо как у автодилеров, когда они стараются в отведенное время перещеголять друг друга в объемах продаж.

В то время одним из наиболее загруженных направлений работы было военное дезертирство, которое мы называли «класс 42». Война во Вьетнаме порвала страну пополам. Как только солдаты получали возможность покинуть место расположения, они ни за что не хотели туда возвращаться. Именно «класс 42» совершал нападения на офицеров правоохранительных служб чаще любого другого типа беженцев или дезертиров.

В первом своем деле в ПБИП я отследил одного военного дезертира до автомастерской, где тот работал. Я представился, рассчитывая, что человек сдастся без лишнего шума. И тут он вытаскивает заточенный складной нож с перемотанной черной изолентой ручкой и бросается на меня. Я отшатнулся, едва успев увернуться от удара, а затем одним рывком бросил нападавшего на стеклянную дверь гаража, прижал коленом к полу и приставил ствол к затылку. Тем временем управляющий поносил меня на чем свет стоит, что я забираю у него хорошего работника. Во что, черт возьми, я ввязался?! Разве о такой карьере я мечтал? Стоит ли постоянно рисковать собственной шкурой, выслеживая всякую мелкую шушеру? Привлекательность психологии производства резко возросла в моих глазах.

Охота на дезертиров не только иссушала эмоционально, но и создавала взаимную неприязнь между вооруженными силами и ФБР. Иной раз оформим ордер на арест, найдем нужного человека и схватим его прямо на улице. А он, взбешенный нашей наглостью, начинает колотить кулаком по искусственной ноге, за которую во Вьетнаме получил «Пурпурное сердце» и «Серебряную звезду». На деле дезертиров, вернувшихся в страну самовольно или найденных вооруженными силами, отправляли обратно во Вьетнам в качестве наказания. Многие из них не раз отличились в бою, но военные могли ничего нам об этом не рассказать. Так что, по нашим данным, они оставались беглецами. Из-за этого наша репутация упала ниже плинтуса.