Охотник за смертью: Честь

Финли вполне мог довести Адриану до исступления, подробно объясняя, почему к зауженным брюкам подходят именно остроносые башмаки и сюртук-визитка. Он мог также до бесконечности распространяться о важности правильного выбора жилета — далеко не всякий жилет будет выигрышно смотреться с этим костюмом!.. Но Финли все еще пребывал в хорошем настроении и поэтому не стал хвататься за возможность подразнить бывшую жену.

— А ты, Эдди, как я вижу, по-прежнему носишь исключительно черное? Надо признать, этот цвет тебе идет. К тому же очень удобно, когда и одежда, и душа одного цвета.

— Я ношу черное, потому что постоянно ожидаю похорон. Твоих.

Они обменялись довольными улыбками. Каждый полагал, что на редкость удачно сострил.

Финли обвел узкий холл нарочито недоуменным взглядом.

— А где дети, Эдди? Они что, не знают, что я пришел? Адриана нахмурилась.

— Разумеется, дети в детской. Одеты соответствующим образом и ведут себя так, как полагается детям. Кстати, мне бы очень хотелось, чтобы ты называл их по именам, а не просто «дети». Или ты не помнишь их имен?

— Разумеется, помню. Троилус и Крессида. Так их назвали по твоему желанию. А вот сколько им сейчас лет, я, честно говоря, забыл.

— Троилусу восемь, он очень похож на тебя. Крессиде семь, слава Богу, она пошла в меня. Странно, что ты не помнишь их возраста. Я ведь всегда напоминаю тебе об их днях рождения. Правда, кончается это одним и тем же: я сама покупаю подарки и говорю детям, что прислал их папа.

— У меня куча дел, — заметил Финли, понимая, что это неубедительное оправдание, хотя оправдываться он вовсе не собирался. — Ты знаешь, долгое время во всем мире для меня было важно лишь одно — моя собственная персона. Надеюсь, теперь я изменился. С тех пор как Евангелина вошла в мою жизнь, все пошло по-иному. Она заставила меня увидеть то, о чем я раньше не догадывался. Помогла мне стать более… человечным. Раньше я шел по жизни, как во сне, будто кружил по Арене. Теперь я сам себя не узнаю, Эдди. Кто я?

— Блистательная речь, — усмехнулась Адриана. — Прямо слезу вышибает. Долго готовил? Наверняка несколько дней.

— Всего лишь несколько часов, — с ухмылкой уточнил Финли. — Но оттого, что я подготовил ее заранее, она не стала менее правдивой. В конце концов, неужели странно, что человек хочет увидеть собственных детей? Ведь не зря говорится, дети — . наше будущее. Когда меня не станет, они будут моим продолжением в этом мире.

— Право, не знаю, — протянула Адриана, в глубине души тронутая звучащей в голосе Финли страстью, однако твердо решившая не показывать своих чувств. — На тебя не похоже. С одной стороны, приятно это слышать, не скрою. С другой стороны, я просто не верю своим ушам. Раньше тебе было ровным счетом наплевать на детей. Если ты вдруг задумался о своем продолжении в этом мире, почему бы вам-с Евангелиной не завести потомство?

— Мы с ней уже обсуждали этот вопрос, — ответил Финли. — Дело в том, что дети требуют времени. А мы оба сейчас слишком заняты.

— Для того, что ты действительно считаешь важным, время всегда найдется — знаю по собственному опыту. Ладно, черт с тобой, пошли. Довольно препираться. Только помни, дети в страшном волнении. Они весь день ждут встречи с тобой. Постарайся хотя бы не напугать их. Сам понимаешь, до сих пор они видели папу только в передачах новостей. А там о тебе упоминали исключительно в связи с очередным убийством.

— Постараюсь вести себя наилучшим образом, Эдди. Видишь, я вычистил запекшуюся кровь из-под ногтей, так что вряд ли они ударятся в слезы при моем появлении.

Адриана смерила его недоверчивым взглядом, покачала головой и, сделав знак следовать за ней, направилась по коридору в детскую. Финли изо всех сил старался напустить на себя спокойный и невозмутимый вид. На самом деле так сильно он нервничал, только ожидая выхода на Арену. Однако, оказавшись на пропитанном кровью песке, Финли сразу обретал спокойствие. Сражаться легко; находить с людьми общий язык куда труднее. Когда Финли спросил у Евангелины, как лучше вести себя с детьми, она лишь рассмеялась и посоветовала держаться с ними точно так же, как со взрослыми. Однако этим ее советом он не мог воспользоваться при всем желании. Дело в том, что со взрослыми он разговаривал исключительно на темы, которые явно не подходили для беседы с детьми. Он долго ломал голову, придумывая, как произвести на дочку и сына благоприятное впечатление, даже репетировал перед зеркалом в ванной и все же сейчас совершенно не представлял, что скажет Троилусу и Крессиде.