Охотник за смертью: Война

И был доволен. Не знающей усталости рукой он вздымал меч, и никто не мог против него устоять. Он был — Первый Меч, Душегуб, и он был всем, чем был его оригинал, и даже больше. Он был в голове своих войск, брал мятежные укрепления лучеметом и гранатами, ведя своих людей от победы к победе. Вокруг пылали дома, всюду лежали мертвые мятежники, уцелевшие бежали, сломя голову, и никогда он не чувствовал такой полноты жизни, как сейчас. Сердце стучало в груди молотом, дыхание хрипло вырывалось из груди, и чувствовал он, что может так сражаться вечность и еще один день, и не нужно ему ничего другого. Иногда до него вдруг доходило, что бьется он не против безличного врага, что у сраженных им людей есть лицо, своя жизнь, дети и родители, которые будут их оплакивать, но это его не волновало. Они бросили вызов ему, его императрице и существующему порядку вещей, и на это может быть только один ответ. Сдайся они, он бы их пощадил — в этом он был уверен. Им пришлось бы предстать перед судом, и многие все равно были бы казнены, но теперешняя бойня и разгром была на их совести, не на его. И он поднимался и спускался по мощеным улочкам, убивая людей ради всех справедливых резонов и, быть может, пары несправедливых, и было ему на это наплевать. Ему было хорошо.

По имплантированной связи время от времени звучал голос генерала Беккета, говоря, что он уже достаточно сделал и должен вернуться, а его люди закончат зачистку, но он не слушал. Он лучше знал, где он нужнее. А когда голос Беккета стал суровым и подверг критике действия и мотивы Драма, он просто засмеялся и пригласил Беккета спуститься и тоже омочить руки в крови. Беккет отказался, и Драм засмеялся снова. Когда этот городишко будет усмирен, за ним будут другие, а потом и большие города. Столько еще работы предстояло, и Драм предвкушал ее в нетерпении.

Иногда он задумывался, были бы у его оригинала те же чувства или нет? Ему хотелось думать, что да. Что он — больше, чем тень своего оригинала. Первый Драм жил в нем, направлял и формировал его наследством своих дневников и тем огнем, что в нем горел. В любом хоть сколько-нибудь существенном смысле он был великим лордом Драмом, прославленным Первым Мечом, Душегубом по судьбе своей.

Он шагал сквозь кровь и смерть и пламя Ада, и никто не мог до него дотронуться. Будто он был… благословен. И никогда ему не пришло в голову задуматься — кем.

Капитан Сайленс, инвестигатор Фрост и офицер безопасности Стелмах выбрались из-под обломков десантного модуля и бросились под ненадежное укрытие сгоревшего дома. Боевые машины, большие и малые, были повсюду, разрушая когда-то процветающий город с безжалостной нечеловеческой точностью. Били во все стороны силовые лучи, взрывая каменную кладку и поджигая бревенчатые стены и тростниковые крыши. Именно такой луч зацепил корабль Сайленса, несмотря на опознавательный код, который он передавал. Инвестигатор постоянно передавала идентификацию корабля и людей на нем по коммуникатору, но никто не слушал. Из клубов черного дыма над городом били лучи дезинтеграторов, срывая слабые щиты модуля снова и снова. При захлебывающихся двигателях и задымленной кабине Сайленсу ничего не оставалось, как только вести корабль на аварийную посадку. Они рухнули в дым, лавируя между высокими домами и еще более высокими боевыми машинами. Выбрав самую широкую улицу, Сайленс бросил корабль вниз на посадку, которая мало чем отличалась от падения. Корабль тяжело ударился о землю, проехав половину улицы, пока не уткнулся носом в городскую стену, но не рассыпался и двигатели не взорвались, и Сайленс был благодарен судьбе хотя бы за это.

Все трое скорчились в развалинах здания — полдесятка стен, закопченных огнем и истыканных дырами от лучевого оружия, и половина крыши, которая еще дымилась. Взревывали боевые машины, круша оставшиеся здания в щебень. Пылали пожары, кричали люди. Людей вылавливали человекообразные роботы и убивали с машинной эффективностью. Воздух был наполнен криком умирающих людей и триумфальным ревом машин. Сайленс посмотрел на уровень энергии своего дезинтегратора и что-то буркнул насчет того, что головы поотрывает кому-то, когда вернется. Инвестигатор была спокойна, как всегда, оценивая про себя их шансы. Без опознавательных кодов, используемых наземными войсками Драма, боевые машины будут считать их целями. Стелмах прижался спиной к стене, не решаясь выглянуть в окно. Сердце его стучало, и он никак не мог перевести дыхание, но рука с лучеметом не дрожала. Работа с Сайленсом и Фрост закалила его против его собственной воли. Сайленс Посмотрел на инвестигатора:

— Насколько далеко мы от того места, где должны были быть?

— Согласно последним показаниям модуля, не очень. Может, полмили. Легко проходимое расстояние в нормальных условиях.

— Каковых на данный момент не наблюдается. — Сайленс нахмурился, прикидывая шансы. — В таких обстоятельствах пройти полмили будет очень нелегко. Даже для нас. Инвестигатор, попробуйте снова вызвать Оплот Дезсталкера.

Фрост обратилась и имплантированной связи и покачала головой: