Охотник за тенью

Стремление убивать тем самым обусловлено не насущной необходимостью, но хладнокровным намерением.

Чего бы ни хотел добиться Римский монстр, он не выходил из своей роли. Послание, которое он пытался передать, означало, что соляной мальчик из института «Гамельн» вовсе не излечился от своей патологии. Наоборот, взрастил ее, сублимировал.

– Он действует по сценарию, – убежденно проговорил Маркус. – И дождь туда тоже входит. Я посмотрел прогноз: сегодня ночью опять будет гроза. Если я прав, он нанесет удар послезавтра.

– Стало быть, у нас фора – какая? Тридцать шесть часов? – спросил Клементе. – Каких-нибудь тридцать шесть часов, чтобы понять, как действует его ум. Пока мы можем сказать, что он очень хитер. Ему нравится убивать, нравится ошеломлять, он хочет посеять панику, но мы пока не знаем, что им движет. Почему именно пары?

– Сказка про соляного мальчика, – проронил Маркус, потом объяснил другу, как профессор Йозеф Кропп в институте «Гамельн» использовал книжки в качестве терапии. – Думаю, монстр пытается рассказать нам свою сказку. Убийства – не что иное, как главы повествования. Он сочиняет в настоящем, но пытается раскрыть старую историю, полную боли и насилия.

– Убийца-повествователь.

Серийные убийцы обычно делятся на категории, в зависимости от образа действий и мотива, который ими движет. «Убийцы-повествователи» составляют часть более обширной категории «визионеров», они совершают убийства, повинуясь некоему альтер эго, с которым общаются и от которого получают инструкции, иногда в форме видений или «голосов».

Повествователям же для их свершений требуется публика. Они как будто все время ищут сочувствия к себе и своим делам, хотя бы даже и в форме ужаса.

Вот почему за пять дней до убийства монстр оставил сообщение на магнитофоне, спрятанном в исповедальне.

…был… Случилось ночью… И все поняли, куда он всадил свой нож…

…пришло его время… дети умерли… лживые носители лживой любви… и он был безжалостен к ним… соляной мальчик… если его не остановят, он не остановится.

– В базилике Святого Аполлинария он говорил в прошедшем времени, как рассказываются сказки, – отметил Маркус. – И первая фраза, которая почти не записалась, начиналась с «жил-был».

Клементе начинал понимать.

– Он не остановится, пока мы не разгадаем смысл его истории, – добавил Маркус. – Но сейчас сложилось так, что монстр не единственная наша проблема.

Они сражаются на два фронта.

С одной стороны – безжалостный убийца. С другой – целый ряд людей, которые прячут концы в воду, убивая и заметая следы. Даже жертвуя собственной жизнью. Поэтому они на время отстранились от убийцы-повествователя и занялись этой второй стороной дела. Заодно Маркус ввел Клементе в курс того, что ему удалось обнаружить.

Он начал с судмедэксперта Астольфи, который утаил улику с первого места преступления. Возможно, то была статуэтка из соли. После рассказал о том, как Космо Бардити напал на верный след, купив у Николы Гави книжку со сказкой о стеклянном мальчике.

Именно вопросы, которые Бардити задавал повсюду, привлекли к нему внимание человека, который в конце концов и убил его, инсценировав самоубийство. Тот же человек пытался заколоть Николу Гави, он же напал на Маркуса после оргии на вилле у Аппиевой дороги: человек в синих башмаках, голубоглазый старик, живший в подвале института «Гамельн».

– Астольфи и старик – доказательство того, что кто-то пытается скрыть правду и, возможно, защитить монстра, – заключил Маркус.

– Защитить монстра? Почему ты так думаешь?

– У меня сложилось такое впечатление. Монстру нужна публика, помнишь? Он любит, когда его прославляют. Поэтому я уверен, что видел его той ночью на вилле у Аппиевой дороги. Он пришел туда инкогнито, с фотоаппаратом, чтобы насладиться праздником в свою честь. Увидел, что я заприметил его, и сбежал. Пока я его преследовал, мне пришло в голову перекреститься наоборот, как это сделал Астольфи в сосновом лесу под Остией, когда выкапывал спрятанную им статуэтку из соли.

– И что?

– Я ожидал какой-нибудь реакции, но человек с фотоаппаратом уставился на меня так, будто этот жест ни о чем ему не сказал.

– Зато человек в синих башмаках, старик, опознал это извращенное крестное знамение, поэтому ударил тебя и оставил лежать без сознания в саду виллы. Правильно?

– Полагаю, да.

Клементе призадумался.

– Монстр под защитой, но сам не знает о том… Почему?