Охотники на дьявола

Он прекрасно знал, что делала его жена, и в обманутых был не он, а я! На собрании у мистера Питера он ничего нового не узнал. Но я расшибу ему череп, посмей он тронуть хоть один волосок на голове ребенка!

Дренкер хотел немедленно отправится в Валь-ди-Скод-ра, и никакие доводы Франка, уверявшего, что он может лишь испортить дело, — не помогали. Но его удержала служебная телеграмма: пришлось отправиться в облаву па контрабандистов.

Дренкер вернулся через четыре дня. Франк Браун чувствовал себя совсем здоровым, но жандарм не хотел отпускать его.

Наконец, он как-то утром подошел к его постели.

— Если хотите, поедемте со мною: мне нужно сегодня в город, и я могу подвезти вас.

Франк Браун быстро оделся, позавтракал и отправился в обратный путь.

Итак, он снова возвращался в Валь-ди-Скодра.

Зачем? Он должен уехать оттуда с ближайшей почтой. Уложить вещи — и прочь оттуда! Прочь, прочь, — куда бы то ни было!

Что могло удержать там его? «Охотники на дьявола?»… Как мало они его интересовали! — Тереза? — Ах, Боже, Тереза!..

Подходя к Валь-ди-Скодра, он расслышал еще издали нестройные звуки музыки Американца; но на этот раз шум несся не от дома Американца, а со стороны гостиницы Раймонди. — Что это значит? Уж не устроили ли они процессию?

Франк ускорил шаги.

Действительно, народ толпился у дома Раймонди.

— Что случилось? — спросили Франк.

Никто не обратил на него внимания. Все пели великопостную песнь. Франк вошел в дом. В ресторане на лестнице стояли тесной толпой крестьяне.

— Где Тереза? — спросил он Раймонди. Тот не расслышал, а одна женщина, стоявшая рядом, с ненавистью посмотрела на него и ответила:

— Святая Тереза наверху.

С большим трудом протискался он наверх.

— Пустите меня! — просил он: — пустите, я должен ее видеть!

Наконец, ему удалось добраться до дверей ее комнаты. Она была полна народу; все стояли на коленях, и Франк мог хорошо видеть, что в ней происходило.

Комната была похожа на часовенку. Кроме иконы Богоматери, в ней висел еще образ св. Франциска, перед обоими горели большие свечи. Окно было закрыто и плотно завешено белой материей, спускавшейся в виде балдахина. Под ним, в глубоком плетеном кресле, покоилась Тереза.

Девушка полусидела, полулежала, не спуская глаз с распятия, которое держал перед ней Американец. Белое покрывало окутывало все ее тело; руки лежали на подлокотниках; босые ноги покоились на маленькой скамеечке, возле которой сидел на корточках глухонемой Джино.

И Франк Браун увидел на ее руках и ногах огромные красные раны.

Пьетро Носклер опустился пред ней на колени и с жаром прильнул к кровавым ранам на ее ногах. Его примеру последовали Ульпо и Матильда Венье. Все двинулись к ней, поднялась сильная давка; тогда Джироламо Скуро оттолкнул толпу назад и приказал подходить к святой слева, а уходить направо. Установился образцовый порядок.

Вдруг Франк Браун почувствовал на своем плече чью-то руку: это Анджело принес ему ключи от его комнаты. Проскользнув через толпу, Франк прошел к себе. Здесь все оставалось в том же виде, что и две недели назад.

Он подошел к окну и посмотрел вниз. Толпа стояла стройными рядами и терпеливо ждала, когда ее впустят. Франк ясно почувствовал в этот момент, что здесь произошло что-то великое. Благодаря или вопреки ему — они не знали.

Но здесь случилось чудо, сулившее еще другие чудеса.

Вдруг Франк заметил около дома движение.

Все молча выходили из дома и становились поодаль; глаза их были устремлены на дверь. Оттуда медленно и осторожно выносили кресло, в котором покоилась Тереза. Франк Браун пошел за процессией. Впереди бежали деревенские ребятишки; за ними шел Люцилио Ратти, местный полицейский, а рядом с ним — длинный Скуро; за ними, молча и важно, шли музыканты; потом Пьетро Нос-клер с двумя старикашками; а дальше восемь парней несли в кресле Терезу, сидевшую с закрытыми глазами, держа в руках распятие; рядом бежал Джино со скамеечкой для ног, держась левой рукой за край платья Терезы. Позади шли женщины и, наконец, шествие замыкали мужчины. Все шли к дому Пьетро.

Франк повернул назад и медленно зашагал к дому.

Он застал хозяина за буфетом, послал его в погреб за вином и попросил рассказать все, как было.

Стаканы были наполнены. Раймонди закурил свою трубку и начал:

— В день вашего отъезда ничего не произошло. Тереза спустилась только немного позже обыкновенного, и я побранил ее. Но она ничего не ответила и, как всегда молча, работала.

— Она не спрашивала обо мне?

— Нет, я сказал ей, что вы уехали на несколько дней, но она не спрашивала куда, и не разу о вас не заговаривала.