Охотники на души

Улыбка на моем лице стала шире. Поле казалось бесконечным, трава сменилась красной землей, зеленые холмы стали горами, солнце стало красным на горизонте…

— Катаешься как ветер! — кричал Феникс, но он уже не был в кожаной куртке байкера, на нем была туника из шкуры буйвола с бахромой и бусами, и его кожа цвета охры была с красной краской. Его руку выше локтя обвивали сплетенные нити с бусинами, перо орла торчало из его темных волос длиной по плечи. И его именем шайенна было не Феникс, а… Хиамови.

Выстрел прогремел над прериями. Я оглянулась. Маршал США в широкополой белой шляпе с револьвером в руке несся за нами на коне. Его черные глаза смотрели на меня. Охотники ехали с ним, вооруженные ружьями и револьверами.

Я гнала лошадь, мои черные заплетенные в косы волосы развевались за мной, ветер хлестал бусины, свисающие с моего платья из шкуры оленя. Мы неслись по Великим Долинам, Хиамови вложил стрелу в лук, повернулся и выпустил ее. Стрела пронзила Охотника, он слетел с седла. Маршал и его люди ответили градом пуль, они проносились мимо нас, как злые шершни. Одна попала в бок Хиамови. Кровь потекла из дыры в его тунике. Он обмяк на лошади и выронил лук.

— НЕТ! — закричала я, глядя, как его лошадь повернула. Я направила своего коня к нему.

Хиамови сползал с лошади, но махнул мне:

— Нет, Вайнока, уезжай!

Но я не могла бросить его умирать. Я потянулась к нему, пули полетели к нам снова, и…

Я рухнула на землю, катилась и катилась. Но красная земля Великих Долин пропала, сменилась зеленой травой, которая смягчила мое падение. Наконец, я остановилась, тяжело дыша.

Мой конь умчался в другую часть поля, Феникс примчался ко мне на кобылице и быстро спрыгнул с нее.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я застонала.

— Тебя… застрелили!

Феникс помог мне сесть, проверил на переломы.

— Что случилось? — осведомилась я, отмахиваясь от него. — У меня был Проблеск — мы были шайеннами, и маршал США гнал нас по Долинам.

— Я… — Феникс посмотрел на опускающееся солнце, словно искал далекое воспоминание. — Я не помню все прошлые жизни подробно, — признал он с тревогой на лице. А потом бодро улыбнулся мне и поднял меня на ноги. — Но раз ты вспомнила, как каталась по Великим Долинам, ты всегда сможешь кататься верхом в этой жизни.

Он нежно похлопал кобылицу, прощаясь с ней, и пошел к амбару пешком.

Ощутив, что Феникс вспомнил больше, чем рассказал, я крикнула ему вслед:

— Кем был маршал?

Феникс остановился и обернулся, помрачнев.

— У него много имен, но имя его души… Танас.

16

Когда я проснулась следующим утром, солнце было мутным на небе, туман накрыл поля, холмы блестели, как острова, среди тумана. Я вышла из амбара, зевая, сонная, и обнаружила, что не зря доверилась Фениксу, хотя бы в этот раз. Пока я спала в одном из загонов, он тихо сторожил у двери амбара.

Хоть Феникс сторожил всю ночь, он вскоре был готов и ждал меня во дворе, сидя на мотоцикле. Я отогнала утренний холод, забралась на мотоцикл за ним, обвила руками пояс Феникса. Двигатель взревел, и мы поехали.

После ночи неудобного сна на сене порыв ветра во время поездки убрал паутину из моего разума. Но сны и кошмары, которые посетили меня ночью, остались. Казалось, в моем разуме открылся шлюз, и река воспоминаний теперь текла там. Некоторые были приятными, как жизнь, когда я работала на полях в Северном Таиланде восемь веков назад. Другие были жуткими, как отчаянный поход по сухим долинам Абиссинии, мое тело было слабым от голода. Некоторые ужасали — мрачные вспышки орудий пыток, тесных клеток и пылающих кольев. Но все мои прошлые жизни имели две константы — успокаивающее присутствие Феникса в том теле, котором он родился… и длинная темная тень Танаса, беспощадная угроза, которая нависала над каждой моей жизнью тучей.