Охотники на людей

— Шрамы эти на сиське и на шее всё портят… И руки в пятнах каких-то. Ну да ладно. Всё равно за такую девчонку кучу бабла отвалят.

Он снова повернулся к Гвоздю:

— Так, говоришь, дикая у тебя автомат выхватила.

— Ага, — оживился и закивал Гвоздь, — выхватила, а потом…

— Значит, её подстрелил не ты, — перебил его Ухо.

Гвоздь прикусил язык, злобно засопел.

Ухо перевёл взгляд на Бориса.

— Ты девочку завалил?

— Ну я, — без особого энтузиазма ответил Борис.

— Выходит, твой первый трес, салага? Треска, вернее.

— Выходит, так, — Борис пожал плечами.

— Ну что ж. С зачином тебя, Берест. Хорошая добыча. За такую девку тебе аж целых два трес-балла полагается. Только я их аннулирую. Штраф за внутри-групповые разборки. Гвоздь, с тебя тоже — минус два трес-балла.

— Да ты че, Ухо! — возмутился было долговязый хэд.

— Молчать! — рыкнул сержант.

— Есть минус два балла, — сник Гвоздь.

— Вот так-то! Чтоб никому обидно не было. А теперь взяли её вдвоём — и потащили из камней. Сейчас тресовозка подъедет.

— Так, а это… — снова вскинулся Гвоздь. — А охота как же, а?

— Баста! Кончилась на сегодня охота, — ответил Ухо, — Переловили уже всех.

И добавил с досадой:

— Без нас переловили.

Глава 7

Операция прошла относительно успешно. Потерь не было. Тяжелораненых — тоже. Лёгкие ожоги в счёт не шли. Мазь, повязка — и через пару дней всё затянется.

Машину, попавшую под бутылки с горючей смесью, тоже удалось спасти. Пенные огнетушители вовремя сбили пламя. Вот только запах гари из БТР теперь выветрится не скоро.

Что же касается диких. Трёх человек — старика и пару старух — попросту задавили: неликвидный товар охотников не интересовал. Ещё одного — залёгшего в траве и пальнувшего из ружья по командирскому броневику — пришлось пристрелить. В смысле — боевыми. Насмерть. Ещё одному дикому чудом удалось уйти через заросшие камышом заболоченные овраги.

Всего в руки хэдхантеров попало девять человек.

Девять голов.

Невелика добыча, конечно, но…

— Ничего, — успокоил подчинённых Стольник, — Курочка — она по зёрнышку клюёт.

Взводный, правда, отправил в свободный поиск машину разведчиков. Следовало хорошенько порыскать по округе: была велика вероятность того, что захваченная группа являлась лишь частью более многочисленного отряда диких.

Борис вместе с другими новобранцами загружал парализованных диких в тресовозку. Странная это была работа — таскать людей, как брёвна. Живых — как мёртвых.

Мужчины, женщины… Здоровые, подходящего возраста. Ликвидные, одним словом. На трес-рынке таких с руками отрывают. Но самым ценным экземпляром была, вне всякого сомнения, чернявая поджигательница. За неё можно было смело просить двойную, а то и тройную цену. На молодых тёлок всегда повышенный спрос.

Чернявой неожиданно заинтересовался Стольник. Взводный, наблюдавший за погрузкой добычи, кивнул на полуголую дикарку:

— Эту пока оставьте. Хочу поговорить.

И после недолгого молчания глубокомысленно добавил:

— Очень интересный экземпляр…

Действие парализатора должно было скоро закончится, и на дикую нацепили наручники. Так, на всякий случай. Сразу две штуки. Одни защёлкнули на запястьях. Другие — на лодыжках. Лёгкие хэдхантерские наручники были очень удобным универсальным обездвиживающим спецсредством: ширина разъемно-раздвижных браслетов позволяла при необходимости использовать их и в качестве кандалов.

Стольник терпеливо ждал. Наблюдал. Изучал. Взводный стоял над пленницей, расставив ноги и чуть склонив голову. Вокруг толпились хэдхантеры. Со всех сторон сыпались скабрёзные шуточки. Борис даже пожалел чернявую. Сейчас, в окружении ухмыляющихся мужиков, скрюченная параличом девчонка с пластиковыми кольцами на руках и ногах казалась ему особенно беспомощной и беззащитной.

Из одежды на дикой были только трусы и стянутые ниже колен узкие джинсы. Куртка и майка лежали в стороне. Изо рта стекала струйка пены. На смуглой коже виднелись кровоточащие раны от выдранных игл и следы от тяжёлых ботинок Гвоздя. Ну и конечно, шрамы. На шее, на груди. Пятна на руках. Всё-таки немножко подпорченным оказался товар.

Борис покосился на Стольника. Что же так заинтересовало взводного, о чём он собирается говорить с пленницей?

Чернявая застонала. Двинула ресницами. Шевельнулась раз, другой.

Время вышло. Час прошёл.

Сведённые парализующей инъекцией мышцы вновь обретали свободу. Руки-ноги распрямлялись. Спина разгибалась.

Вперёд выступил Ухо. Опустившись на корточки, сержант отвесил дикой пару звонких пощёчин. Та глубоко и жадно вздохнула. Закашлялась. Открыла глаза — большие и карие.

Никакого блуждающего взгляда, никакого недоумения и непонимания. Сразу — осмысленное выражение. Лютая ненависть и жгучая злость. Страха не было…

Дикая дёрнулась. Наручники на руках и ногах впились в кожу.

— Очухалась! — хмыкнул Ухо.

Сержант поднялся, отступил в сторону. Над пленницей склонился Стольник.

Взводный улыбался. Без каски и с благодушной улыбочкой на губах он был похож на доброго дядюшку.

— Ну, загадочная незнакомка, расскажешь нам что-нибудь о себе?

Незнакомка молчала.