Охотники на людей

Несмотря на внешнюю простоту, тресовозки представляли собой довольно сложную систему. Конструкторы, создававшие транспорт для перевозки людей, постарались продумать всё до мелочей. При необходимости одним нажатием кнопки на пульте контроллера можно было опустить внутренние решётки, разбив всё пространство тресовозки на несколько отсеков. Можно было заблокировать выход дополнительной дверью. Можно было пустить по любому из многочисленных контуров несмертельный, но чувствительный электрический разряд. Специально предназначенный для этого мощный генератор и энергоёмкие аккумуляторы были установлены под кабиной. А в салоне тресовозки имелись предупреждающие знаки и надписи.

Кормили заключённых через выдвижные кормушки в бортах и во внутренней двери-решётке. Выводить по нужде арестантов нужды не было. Такой вот каламбур-с… В полу тресовозки имелись отверстия для слива нечистот, и пленники должны справлять свои естественные потребности на ходу. Всякий раз останавливаться и выводить диких наружу — замаешься. Да и небезопасно это: когда тресовозки набиты живым товаром, что называется, под завязку, уследить за всеми будет весьма проблематично.

О том, что будущие тресы задохнутся, можно было не беспокоиться: в салоне хватало зарешеченных окон, а когда окна закрывались, работала мощная вентиляция. Воздушные потоки продували весь транспорт.

Когда колонна проходила мимо рек или водоёмов, в специальные баки на крыше можно было закачать воду и под сильным давлением промыть тресовозку изнутри вместе с людьми. На сленге хэдов такая принудительная брандспойтная помывка называлась баней. Очень полезная и практичная процедура. Много времени не занимает, но позволяет поддерживать должную чистоту даже при большой скученности народа.

А народу в одной тресовозке после удачного рейда может помещаться до ста человек… Голов…

Да, тесновато будет, конечно, но с учётом хорошей вентиляции и помывок — не смертельно. У охотников-хэдов нет цели умерщвлять свою добычу в душегубках. У них другая задача — доставить живой товар к месту продажи в целости и сохранности. Так что по сравнению с рабами-неграми, которых месяцами везли по морской болтанке в переполненных корабельных трюмах, у пассажиров тресовозки условия вполне комфортные.

Правда, сам Борис и дня бы не хотел провести в подобном «комфорте».

Как и положено по инструкции, он следил за заключёнными через решётку. Дикие в пустом и просторном (пока ещё пустом и просторном) салоне сбились в кучку. Сидели на незагаженном пока полу, в самом центре. Подпрыгивали вместе с машиной на кочках и ухабах. Косились на него. Все — подавленные, вялые после парализатора. Ошеломлённые и отчаявшиеся.

Чернявая была совсем рядом. Клетка для буйных находилась в паре шагов от места контролёра. Взгляд Бориса нет-нет да и соскальзывал на неё.

Чернявая кое-как застегнула непослушными ещё пальцами джинсы, надела майку, влезла в куртку и теперь, морщась, сосредоточенно разминала руки и ноги. Восстанавливала чувствительность в конечностях. Остаточное действие сильного парализатора, наверное, тоже не очень приятная штука.

Ага, вот, кажется, девчонка окончательно пришла в себя.

Встала. Пошатываясь и чуть согнув ноги в коленях, шагнула к решётке. Дошла, несмотря на сильную тряску. Схватилась за прутья, прислонилась лицом к железу. Сейчас её личико, не искажённое судорогой, выглядело весьма мило. Даже раскрасневшееся от злости, даже с горящими ненавистью глазами. А уж если это лицо ещё и отмыть…

И фигурка, между прочим, что надо. Вот только шрамы на руках, шее и груди… А впрочем, и с ними за такую симпатягу неплохо заплатят.

М-да, хороша, стерва! Были бы деньги — купил бы себе такую. Да, вот именно такую бы и купил.

Но таких денег у него нет. И заработает он их ещё не скоро.

Борис заметил, как побелели тонкие пальцы, вцепившиеся в железные прутья. Спохватился. Вообще-то подпускать буйных к решётке вплотную запрещалось.

— Эй! — крикнул Борис. — Ну-ка, назад! Живо!

Но девчонке было наплевать на хэдхантерские правила. Она не моргая смотрела на конвоира.

«Змея!» — передёрнуло Бориса.

— Это ведь ты меня подстрелил, а, пятнистый? — обратилась к нему дикая. Голос был негромкий и приятный. Ласковый почти.

Она улыбалась. Так, как будто хотела его сожрать. Отчётливо белели ровные зубки (редкость вообще-то для диких, за такие зубки любой покупатель с ходу накинет полцены), заиграли ямочки на щеках.

— Ну, я, — буркнул Борис.

И прикусил язык. Вступать в разговор с тресами охраннику-контролёру не положено.

— Отойди от решётки, — посоветовал он. — Разряд словишь.

На пульте контроллера имелась кнопка, позволяющая влегкую выполнить эту угрозу. На внутренней двери висела предупреждающая табличка, которую дикая не могла не видеть.

Пленница, однако, и не подумала отходить.

— И что, много ли ты на мне заработал? Какую подачку кинули тебе командиры?

Борису этот разговор не нравится. Да и вообще обидно слушать такое. Ничего ведь он на своём первом тресе не заработал. Ухо аннулировал его баллы за стычку с Гвоздём.

— Отойди, говорю! — прохрипел Борис.