Охотники на людей: как мы поймали Пабло Эскобара

Осваивая вожделенную специальность, я был готов соблюдать решительно все правила, хотя мне очень не хватало Конни, да и с одним из кураторов, к которому меня прикрепили, я не ладил. Через две недели позвонила Конни со срочными новостями: у моего отца инфаркт и прогноз не очень хороший. Врачи настоятельно рекомендовали родственникам на всякий случай приехать и проститься с ним. В течение первых пяти недель обучения стажерам запрещено покидать центр даже по выходным. Если всё же возникла такая необходимость, нужно получить разрешение у кураторов и преподавателей. В тот пятничный вечер в центре находился только один куратор – как раз тот, с которым я старался лишний раз не пересекаться из-за его язвительной манеры общения. Когда я обратился к нему с просьбой, он ожидаемо отказал со словами: «Ты желторотик, который не может решить свои проблемы, от меня-то ты что хочешь?»

Я был ошарашен: я-то считал, что поступил в самое элитное подразделение на свете, братство, в котором царили строгие, но доброжелательные порядки, и сотрудники прикрывали друг другу спину.

Куратора не пронял даже честный рассказ о состоянии отца, но в конце концов мне удалось уговорить его, и я получил увольнительную для поездки в Принстон. На следующий день, когда я уже собирался в больницу, мне позвонил мой постоянный куратор и спросил, как дела у отца и может ли он чем-нибудь помочь. Позже я узнал, что такое поведение куда более типично для боевого братства УБН, частью которого я мечтал стать. В тот раз отец выжил и умер только через несколько лет, от второго сердечного приступа.

Во время обучения мы изучали свод федеральных законов США, регулирующих деятельность в сфере оборота наркотиков, нормативные акты о противодействии отмыванию денежных средств, писали отчеты, учились определять наркотические вещества, проводить освидетельствование и работать с информаторами. Также большое внимание уделялось курсам по огнестрельному оружию и физической подготовке. Мы осваивали навыки обращения с оружием, прицельной стрельбы и стрельбы по нескольким целям. Мы учились защищать себя подручными средствами под обстрелом и с неисправным оружием.

После без малого двенадцати лет службы в полиции я стал метким стрелком. Я завоевал награды на нескольких первенствах штата и страны, так что в центре подготовки инструкторы поручали моим заботам других стажеров, которым нужно было подтянуть стандарты огневой подготовки до уровня УБН.

По средам, сразу после ужина, в центре устраивали просветительские вечера для агентов, на которые стажеры должны были надевать деловые костюмы. В такие вечера в актовом зале обязательно выступал какой-нибудь приглашенный гость. Если бы не стейки с вином, мне было бы куда тяжелее смириться с деловым стилем одежды. Единственный минус: столовая располагалась прямо над комнатой чистки оружия, и все запахи еды перебивал тошнотворно-сладкий запах растворителя «Хопп».

Перед выпуском всех стажеров приглашали на торжественное мероприятие, на котором происходило распределение. Нас собирали в аудитории, по одному вызывали перед строем и спрашивали, где бы хотел служить каждый и куда, по его мнению, его направят по распределению, а затем один из инструкторов передавал запечатанный конверт. Конверт стажер открывал тут же, перед строем. Это было еще одно мероприятие, на которое не допускали без ненавистного костюма.

Перед началом обучения каждый стажер составлял список из пяти отделений в любой части страны, в которые хотел попасть. В своем списке я указал Норфолк, штат Вирджиния; Уилмингтон, штат Северная Каролина; Чарлстон, штат Южная Каролина; Джексонвилл, штат Флорида; Майами, штат Флорида. Также стажеры обязательно подписывают согласие на переезд, в котором подтверждают, что для несения службы готовы по распределению УБН переехать в любой город США.

Когда настала моя очередь, я вышел вперед и сказал, что хотел бы работать в Норфолке, но меня, скорее всего, отправят в Джексонвилл.

Обливаясь потом и задыхаясь в белоснежной накрахмаленной рубашке, я вскрыл конверт и прочел: «Майами».

В этот же день я позвонил Конни и сообщил о новом назначении. Не могу сказать, что нас оно обрадовало. Поначалу нет. Мы оба переживали, каково будет жить вдали от родных, но выбора не было. Конни снова ушла с работы, чтобы поехать со мной. Тогда мы и представить не могли, что в следующие двадцать шесть лет ей придется еще не раз принести эту жертву.