Охотники на лунных птиц

На пристань мы возвращались на той же телеге, и так как сильно трясло, то я предпочла ехать, стоя на коленях и опираясь на руки. Минни присоединилась к нам, ей нужно было попасть на остров Бейбел. Далтон Эверетт, сын хозяйки, остался со своей женой (она белая) дома приглядывать за овцами. Чтобы удобнее устроить меня на телеге, Минни предложила мне плед, но пользы от него никакой не было, даже спустя несколько дней у меня все еще побаливали колени.

Прибыв на место, мы увидели такую картину: пол в нашей кают-компании буквально ходил ходуном. Ребята Брайни старались вовсю, гитары, банджо и барабан отбивали ритм — танцы в Кейп-Баррене были в самом разгаре. Помещение украсили ветками эвкалипта, зеленью якки и цветами. Ни Уну, жену учителя, ни меня никто не приглашал танцевать. Островитяне неловко толклись в дверях. Приехал Эрик Мейнард («черный, как ваша шляпа», так он говорил о цвете своей кожи) и направился, к нам.

— Ах, бедные наши дамы, они без кавалеров, — посетовал он и пригласил на вальс Уну.

Вскоре в зал вошел Лидэм и позвал танцевать меня. К пристани причалил «Прион». Весть о танцах облетела округу.

Оттенки кожи у островитян самые разные: светлый, оливковый и иссиня-черный, глаза — от голубых до темно-карих. Наиболее чувствительно к своему положению полукровок относятся светлокожие люди. Чем темнее у островитян кожа, тем менее их волнует, как они выглядят.

При частых контактах с островитянами постоянно удивляешься, как они сохранили привычки и характер своих предков. Во время прилета птиц они круглые сутки проводят на охоте, от обилия пищи толстеют, запасов не делают, а в голодное время, между Новым годом и мартом, покорно и терпеливо переносят голод.

У себя на островах стрейтсмены не придают значения цвету кожи. Но все чаще и чаще им приходится сталкиваться с внешним миром, причем на крупных островах чуждые им взгляды уже дают себя знать. Например, Беатрис, с которой я подружилась на Кейп-Баррене, нельзя было зайти со мной в кафе на острове Флиндерс в «зал для белых». Мы выпили пива на улице, после чего она, улыбнувшись, ушла в зал для полукровок.

Эрик, «черный, как ваша шляпа», ловко и охотно выполнив мою просьбу, обычно спрашивал: «А теперь, Пэт, скажите, чем я не белый?» Мы вместе смеялись над убеждением, что на благородный поступок способен только белый человек. Эрик, по крайней мере внешне, не страдал комплексом неполноценности из-за цвета кожи. Для меня, конечно, это тоже не имело никакого значения. Но ведь мир белых — не одна я…

Двоюродный брат Эрика, Лидэм, также спокойно относился к цвету своей кожи. Он был самым красивым из всех белых и чернокожих людей, которых мне довелось встречать в своей жизни. В свое время он был чемпионом по боксу. В войну служил сержантом в австралийской пехоте на Ближнем Востоке и на островах Тихого океана.

— Как-то в каирской забегаловке, — рассказывал мне Лидэм, — ко мне подошел американец и, взглянув на мою нахлобученную на лоб форменную шляпу, предложил: «Выпьем, парень?» Когда я поднял голову, он, увидев мое лицо, воскликнул: «Кто ты по национальности? Я-то думал, что ты австралиец». Видели бы вы его! А я поначалу и не понял, что он имел в виду. Мне всегда казалось, что я такой же, как все…

Цвет кожи у Лидэма — иссиня-черный. Однако он не придавал ее цвету никакого значения, но именно это было причиной того, что он оказался затерянным меж двух миров — нашим, спешащим, разделенным на касты и традиционной неспешной жизнью островов.

То же самое ощущала и миссис Н. — она просила не называть ее имени и не фотографировать. Она даже уткнулась головой в колени.

— Почему? — спросила я.

— Из-за детей. Мы с мужем, как только дети подрастали, заставляли их уезжать на работу в Лонсестон. Двое из них уже женились на белых девушках, и их жены не знают, что мы — смешанных кровей. Они просто считают нас островитянами.

Как-то при мне двое мальчишек затеяли ссору, а потом пустили в ход кулаки. «Я тебе вломлю!» — крикнул один. «Ну-ка, попробуй, — запетушился другой. — Вот я уеду и вернусь белым человеком, тогда посмотришь!»

Охотники на тюленей вынуждены были осесть на бесплодном клочке земли, не пригодном ни для каких занятий. В наши дни мы впервые дали понять, что они неполноценные, метисы, что к ним относятся с презрением и, более того, ими могут помыкать даже те, кого они в свое время не приняли бы в свою общину.

— Пришло время, когда любой, в чьих жилах нет смешанной крови, может над нами командовать, — сказал мне Лидэм, — а ведь за пределами острова такой человек иногда находится на самой низкой ступеньке общества…

Коренных жителей Тасмании — людей, стоявших на низкой ступени развития, — давно не осталось. И лишь в жилах стрейтсменов течет их кровь.

Глава IV И швец, и жнец, и на дуде игрец

— Вы все знали этого человека, — произнес Чарли Сэвилл. — Вы лучше меня знаете, каким был Джордж при жизни.