Охотники на мамонтов

– Не волнуйся, Эйла. У меня пока нет желания умирать. По крайней мере, оно не настолько сильно, чтобы осуществить его. И со временем я смогу найти другую женщину, которая станет хранительницей нашего очага и родит мне много детей. Возможно, я даже полюблю ее. Но ни одна женщина не сможет заменить тебя. То большое чувство, которое ты пробудила во мне, не сможет пробудить никакая другая женщина. Такая любовь бывает лишь раз в жизни.

Они медленно пошли обратно в лагерь.

– Возможно, это будет Треси? – предположила Эйла. – Она любит тебя.

Ранек кивнул:

– Возможно. Если она выберет меня. Теперь у нее есть сын, и ее статус значительно повысился. Хотя она и раньше была завидной невестой.

Эйла остановилась и серьезно взглянула на Ранека:

– Я думаю, что Треси выберет тебя. Сейчас она обижена, но только потому, что очень сильно любит тебя. И знаешь, я хочу, чтобы ты понял кое-что. Ее сын Ралев – также и твой сын, Ранек.

– Ты имеешь в виду, что он сын моего духа? – озадаченно нахмурившись, уточнил Ранек. – Тогда, скорее всего, ты права.

– Нет. Я не имею в виду, что он – сын твоего духа. Я действительно считаю, что Ралев – твой сын. Ранек, он унаследовал твою плоть и кровь, твою сущность. Ты и Треси, вы оба по праву можете считаться его родителями. Треси зачала его именно благодаря твоим животворным сокам, когда вы с ней делили дары Радости.

– Кто тебе сказал, что я делил с ней дары Радости? – спросил Ранек, испытывая легкое смущение. – Да, в прошлом году она была красноножкой и очень старательно выполняла свои обязанности.

– Я сама поняла это, потому что родился Ралев, и он – твой сын. Именно так зарождается новая жизнь. И именно для этого Великая Мать предназначила дары Радости. В них заключены жизненные начала. Я знаю это, Ранек. Уверяю тебя, что это правда, и никто не сможет поколебать моей убежденности, – сказала Эйла.

Ранек сосредоточенно нахмурился. Ее слова разрушали традиционные представления. Женщины были матерями. Они рожали детей: сыновей и дочерей. Но может ли и мужчина считать какого-то ребенка своим? Как может быть Ралев его сыном? И однако, Эйла утверждает это. Значит, так оно и есть. Ей открыта сущность Мут. Она может общаться с миром духов. Возможно, она даже является воплощением Великой Матери.

* * *

Джондалар еще раз проверил, хорошо ли закреплены корзины, и повел Удальца к прибрежному спуску, где Эйла прощалась с Мамутом. Уинни, уже нагруженная в дорогу, терпеливо ждала в сторонке, но Волк встревоженно сновал между людьми, словно знал, что происходит нечто совсем необычное.

Когда Эйле пришлось покинуть клан, она очень горевала, расставшись с любимыми людьми, но тогда у нее не было другого выбора. Гораздо труднее оказалось добровольно проститься с обитателями Львиной стоянки, сознавая, что она больше никогда не увидит их. За этот день Эйла уже пролила много слез, и ей казалось, что их источник должен давно иссякнуть, но глаза ее увлажнялись всякий раз, когда она прощалась с очередным другом.

– Талут, – всхлипывая, проговорила она, обнимая большого рыжебородого вождя, – я когда-нибудь говорила тебе, что именно смех заставил меня решиться погостить у вас? Я так боялась Других, что готова была одна уехать в свою долину, пока не увидела, как ты смеешься.

– А теперь ты решила заставить меня плакать, Эйла. Мне очень не хочется, чтобы ты уезжала.

– Я давно плачу, – сказала Лэти. – Мне тоже не хочется, чтобы ты уезжала. Помнишь, как ты впервые позволила мне погладить Удальца?

– А я помню, как она впервые посадила Ридага на спину Уинни, – сказала Неззи. – Мне кажется, это был самый счастливый день в его жизни.

– Я буду скучать и по твоим лошадям тоже, – причитала Лэти, прижимаясь к Эйле.

– Не расстраивайся так, Лэти. Возможно, когда-нибудь ты сможешь сама вырастить и воспитать жеребенка, – попыталась утешить ее Эйла.

– Я тоже буду скучать по этим лошадкам, – грустно добавила малышка Руги.

– Тогда, может, и ты воспитаешь жеребенка. – Эйла взяла девочку на руки и крепко прижала ее к себе. – Ох, Неззи, – со слезами в голосе сказала Эйла, – не представляю, как мне отблагодарить тебя за все… Ты знаешь, что я потеряла мать, когда была совсем маленькой, но мне удивительно повезло. Вместо нее у меня появились две матери. Иза заботилась обо мне в детстве, а ты заменила мне мать, когда я уже стала молодой женщиной, но еще очень нуждалась в материнской заботе.

– Вот, держи, – сказала Неззи, протягивая ей объемистый сверток и стараясь сдержать невольно бегущие по щекам слезы. – Это твой наряд. Мне хочется, чтобы ты надела его на твою свадьбу с Джондаларом. Я тоже полюбила его как сына. А ты стала мне дочерью.

Эйла еще раз обняла Неззи и взглянула на ее родного сына, уже ставшего крепким и рослым юношей. Когда она обняла Дануга, он ответил ей пылким объятием, отбросив всякое смущение. Она почувствовала зрелость его мужской силы, жар его тела и заметила, как игриво блеснули его глаза, когда он прошептал:

– Я так надеялся, что ты станешь моей наставницей, ты была бы неотразимо привлекательной с красными пятками.