Охотники на монстров

– Какого ляда им тут надо?

– И я бы хотел знать, – сквозь зубы процедил Змей.

Разведка донесла, что район уже давно подчищен дэсэошниками, но, как оказалось, инфа не была верной.

«И теперь попали в засаду!»

– Надо отходить, – шепнул Змей.

Гром сморщился. Такое предложение ему явно не понравилось. Произнес:

– Их там трое, не больше. Могу снять.

– Не надо.

– Но…

– Не сегодня! – теряя терпение, рявкнул шеф. – Отступаем.

Змей специально не стал ввязываться в бой, хотя в другом случае обязательно бы оборонялся. С «добровольцами» они враждовали в открытую, но сталкивались редко – все территории были негласно поделены на условные границы, за которые ни те, ни другие соваться не хотели, чтобы лишний раз не делать друг в друге дырки. Чутье подсказывало – сегодня надо отступить. А чутью Змей привык доверять.

Отходили осторожно, стараясь не нарваться на град пуль. Противник тоже не желал заварушки и терпеливо ждал, когда незваные гости провалят с его территории.

«Надо еще посмотреть, чья это территория!» – злобно подумал Змей, оттаскивая доктора за ларек.

Укрывшись, занялись Громом. Его рана была небольшой, и Константин достаточно быстро и профессионально сделал перевязку. Раненый хлебнул из фляжки спирта и кивнул:

– Все нормально, уже не больно.

Вновь двинули в путь.

Городская больница располагалась за Проломом – огромным шрамом, идущим по центральной улице, из которого постоянно разносились неведомые голоса. Место это пугало всех оставшихся в городе, и никто без лишней необходимости не совался сюда: хотя каких-то аномальных вещей или опасности Змей не припоминал, и звери, и люди боялись его, обходили стороной, а потому было оно, освобожденное от самых опасных представителей фауны, вполне себе безобидным.

Еще на подходе услышали печальный зов.

Доктор вздрогнул, обернулся.

– Не дрейфь, – успокоил его Гром. – Это из Пролома.

Но по лицу парня можно было легко прочитать – ему тоже не по себе.

Зов был протяжным и, кажется, женским. Слышалась в нем такая печаль, что невольно хотелось закрыть лицо руками и заплакать самому. Это давило на мозг, и Змей догадался, что без псионического воздействия тут не обошлось.

– Я не хочу туда идти! – промычал доктор, с ужасом поглядывая на Пролом.

Вид у Пролома и в самом деле пугающий – угловатая молния разлома, открывающего свое черное нутро. Несмотря на день, там, внутри, всегда была тьма, густая, не разбиваемая светом. И эти голоса – они и вправду могли свести с ума.

Змей прислушался.

Что это за звук?

Ветер? Нет, деревья стояли неподвижно. Пролом? Нет, оттуда доносился лишь женский печальный плач. А Змей слышал нечто иное. Резкие прерывистые звуки, сухие, словно удары плетью. «Смех!» – понял Змей. И обернулся к Грому, чтобы спросить того, кто же может тут смеяться.

Тот молчал, напряженно глядя вдаль. Кажется, смех его ничуть не беспокоил – взор устремлен на Пролом, а хохот раздавался с другой стороны.

Шеф не стал задавать вопроса, лишь сказал:

– Оставайтесь тут, я сейчас приду.

– Что?! – удивился Гром. – Куда ты? Я с тобой – прикрою.

– Нет, будь тут, стереги доктора, он нам еще понадобится. Я скоро вернусь.

С этими словами Змей двинул в сторону разносящихся звуков. Часть его осознания уже понимала, что этот смех слышит только он.

«Призраки», – с ужасом сообразил он, завернул за угол одного из домов и увидел там всех своих друзей – тех, кого потерял в тот злополучный день.

– Решил спасти себя? – утерев навернувшиеся от хохота слезы, спросил Димон.

Он стоял впереди и был больше других похож на живого. Остальные едва заметны – полупрозрачность мешала разглядеть детали.

– Умирать не собираюсь, – тихо, так, чтобы никто из отряда его не услышал, ответил Змей.

Димон передернул плечами, словно мерз, хотя на улице было жарко.

– Зря ты мне не веришь. Спасения от этого нет. Да, в это сложно поверить, с этим сложно смириться. Но это так. У тебя осталось очень мало времени. Проведи его с пользой.

– Я же сказал – умирать не собираюсь! – сквозь зубы прошипел Змей.

– Ты злишься?! Зря. Я не хочу тебе зла.

– Ты приходишь ко мне каждый день! Если не желаешь зла – исчезни навсегда из моей жизни!

– Не могу, – ответил Димон. – Мы не можем.

И кивнул на остальных – те стояли безмолвными тенями.

– Знаешь, – внезапно пораженный догадкой, произнес Змей, – кажется, я понял причину твоего появления.

– Чувство твоей вины, Змей, – ответил Димон. – Вот причина.

– Нет. Кажется, ты не врешь. Опухоль в моем мозгу есть – теперь я в этом не сомневаюсь, хотя мгновения назад считал ее выдумкой. Собственно, для этого и пошел сюда, в больницу, чтобы убедиться. Теперь же в этом нет никакой необходимости. Опухоль, давящая на мозги, и стала причиной галлюцинаций.

– Галлюцинаций?! – усмехнулся призрак.

Змей не стал слушать возмущения Димона – развернулся и пошел прочь, обратно к отряду. Призрак за спиной что-то голосил, ругался, требовал вернуться назад, но командир псоглавцев только ускорил шаг.

– Все в порядке? – полюбопытствовал Гром, внимательно оглядывая Змея.

– В полном, – отрезал тот. И, немного подумав, добавил: – Пошли в больницу.