Охотники на попаданцев

– Что с Анной Дмитриевной?! – прокричал Баранов, уже не стесняясь того, что перед ним девушка.

– А паровоз уже был, или ещё будет? – раздался тихий, усталый шёпот. – Всё так запутанно.

Я поглядел на провидицу, которая через силу облизала посиневшие, как на промозглом холоде, губы. И все дружно выдохнули.

– Живая, – протянул Баранов, задрав лицо к небу, – а я хотел на фильму пригласить. Наверное, не время.

– А как же… – начала Аннушка, а потом поморщилась, и по её щекам потекли слёзы. – Пока все предвидения сбывались. Почти все.

Она замолчала, а потом повторила часть своего пророчества в стихах.

Долина зверя, кругом очертанья.
Свет голодный, яростная тьма.
Рыцарь лампы, леди состраданья.
Блеск клыков и гордость стали.
Дым, огонь и радуга пера.
В бездну воды рек упали.
Треснул мир, пришла пора.

– Не понимаю, – произнёс Сашка, слушавший тихое бормотание Аннушки через моё плечо.

Если вздумает на него навалиться, будучи в кирасе, то точно пару-другую костей сломает.

– Что непонятно? – спросил я, вспоминая все события, которые произошли с нами.

– Всё непонятно.

– Долина зверя, кругом очертанья – это земли конезицы Огнемилы. Они же круглые. Зверей ты уже видел. Свет голодный – это Настя с её целительной волшбой и вареньем, Яростная тьма – Ольга в моей чёрной кирасе. Рыцарь лампы – это я. Леди состраданья – наверное, опять конезица. Тут сам не понял. Блеск клыков ты только что видел. Гордость стали – проехавший паровоз, когда я представлял наш мир. Дыма и огня было много – особенно когда рванула та ручная мортира террористов. Радуга пера – это расписанные тобой кирасы. Про бездну и треснувший мир объяснять, думаю, не стоит.

– А там ещё было что-то.

– Воздух, скованный стеклом, ты сам к электричеству подключал. Там дух воздуха запрятан, – продолжил я пояснять, и показал на Ольгу. – Демон, нитью упоенный. Его надо найти, но сперва визит к господину барону совершим. Про остальные строки я пока не понял. Они могли свершиться без нас, а могли пока ещё не свершиться.

– Не сбылось, – сквозь слёзы прошептала Анна.

– Что не сбылось?

– Другая не сбылась. Она ещё будет.

– Какая другая? – снова вмешался Баранов.

– Не надо фильму, – всхлипнула Аннушка, – потому что другая будет.

Штабс-капитан, нахмурившись, поглядел на меня.

– Вот ровным счётом ничего не понимаю.

Я протяжно вздохнул, ставя себе задачи на ближайшее будущее. Барон. Кукловод. Огнемила. Пришлые террористы.

– Конезица, ты с нами?

Девушка поглядела вперёд, где красовались верхушки домов и трубы заводов, а над леском словно мыльный пузырь плыл одинокий цеппелин. Там был разлом и сейчас велась оценка ущерба и примерная смета на строительство обходного пути и нового моста.

– Аз зело позрети на сии чуды хочу, – кивнув, ответила девушка.

Глава 30 Старый лис и три волкодава

Одиннадцать лет!

Я глядел на конезицу Огнемилу, едущую на своей лошади. Именно столько она взращивала своего пылающего зверя, и ещё год подходящего искала до этого. И получается, если ей сейчас около девятнадцати, то своего пёсика она подобрала в восемь лет. С её слов тот монстр, что раскурочил трактор, убил тракториста и исчез, натаскивался на убийство полгода. Чем проще задачи стоят перед духом, тем меньше нужно времени на их подготовку, что вполне естественно и для животных, и для людей. Но все надежды на скорейшую помощь рухнули в одно мгновение. У меня в запасе не то что десятка лет, даже месяца нет. За то время, что имею, можно научить создание более или менее сносно узнавать меня среди других людей, и даже отпускать нельзя – исчезнет, чуть почуяв волю.

Меж тем конезица с жадным любопытством разглядывала город, в который мы вошли. Её интересовало всё – от фонарей, до редких авто, что иногда попадались навстречу. День был в самом разгаре и множество разного народу, наполняющего Императорский проспект, также разглядывало нас, окровавленных, несущих с собой два трупа, а ещё и странно одетых. Тут даже нельзя было выделить, на кого больше внимания обращали, так как и размалёванные кирасы, и чудно одетые пришлые были сродни бродячим скоморохам. Медведя на привязи не хватало.

Та моя половина, которая Марк Люций, хотела вырезать всем встречным-поперечным глаза, чтоб не пялились, а та, которая изначальный Тернский, сквозь зубы шептала: «Не надо. Успокойся».

– Дай ответ мне, Евгене Тимофеявиче, – заговорила Огнемила, когда мы миновали базарную площадь с ее многочисленными торговцами и покупателями, – аз не чую во всехо кудесах духов. Како оные светильники сияют, а телеги едут?

– Конезица, до этого ты мне молвила, что одиннадцать лет взращивала своего верного помощника. Сейчас же я отвечу тебе, что много лет приходится постигать науку, чтоб добиться хоть малой крупицы всего этого. Много людей положило жизни на алтарь знания. Посему я не смогу так вот запросто тебе ответить.