Охотники на снегу

Жена подняла черную блестящую головку, изящную, как у ласточки, выпростала из простыней длинную смуглую руку, подперла голову — словно змея поймала птицу:

— Ну что, сегодня секс будет?

— А сама-то как думаешь? — Настроение у Бориса было не ахти, правду сказать, настроения не было вовсе. Жена проявила понимание: не стала цепляться, почему так поздно вернулся, почему пьян. Жена вела себя на уровне. И этот уровень его раздражал. Хотелось простой человеческой истерики с воплями, если повезет, с битьем посуды, чтобы можно было развернуться и сказать:

— Ну, я пойду чаю попью. Свистни, когда будешь в настроении.

Но этой сладости его лишили, и женой Борис остался недоволен.

— Чайку заварить? — жена выскочила из постели в нежно-абрикосовой сорочке, он махнул рукой.

— Я сам, лежи.

Улеглась, не накрываясь. Улыбнулась миролюбиво:

— Так что насчет секса?

— Начинай, — согласился Борис, — а я пока чайку попью.

Жена рассмеялась, но он расслышал принужденность в хрипловатом мелодичном смехе. Что за женщина, ничто ее не берет! Вышел в детскую, осторожно подошел к кроватке: дочь спала, крепко, без притворства. Маленький смуглый кулачок с пальчиками точно такой же формы, как у жены, удерживал на подушке что-то невидимое и важное для дочери. Борис поцеловал кулачок, влажный лоб под темными завитками, дочь сонно пробормотала: — Папа, пахнет! — прижала кулачок к груди и отвернулась. Выпил на кухне заварки из чайничка, подумал, достал анальгин из аптечки и съел сразу две таблетки. Жена тактично не выходила из спальни, и Борис сдался.

Секс, как всегда, был техничным, затяжным и отвлеченным, близости в ее прямом понимании не получилось. Как всегда.

По завершении процесса жена потянулась и тотчас энергично вскочила: в душ. Вернулась, облаченная в уже темно-синюю шелковую сорочку с кружевами, аккуратно пристроилась на его плече, потянула носом воздух, помолчала для убедительности и приступила:

— Дорогой!

— М-м?

— Я знаю, что ты не спишь! Сейчас у отца есть возможность выкупить цех на его заводике. Ну, членам правления, сам знаешь… Ты мог бы с ним вместе вложиться… Из цеха — там же по ночам никого, завод практически стоит — из цеха можно было бы сделать, не покупая специального оборудования, игровую площадку для пейнтбола, пускать желающих вечером, а хоть и ночью. Пейнтбол — это в тренде, это интересно! И тебе было бы интересно! А старые станки можно оставить, использовать как препятствия в игре. Это цех по производству теннисных шариков, сам понимаешь, кому сейчас нужны наши теннисные шарики… Правда, на заводе до сих пор пропускная система, но этот вопрос решается. Отличный вариант! Перспективный!

Борис постарался свернуть разговор мирно, якобы засыпает, мол, денег свободных нет, но жену не проведешь.

— Да надо-то всего ничего! Хватит того, что ты из книжек своих вынешь! На книжках доход копеечный, тебе лотки с ножками Буша в десять раз денег больше приносят! Развернулись бы с пейнтболом. И престижно, и доход. Можно и о втором ребенке подумать, Юльке скоро два с половиной, хорошая разница для второго детеныша!

Борис молчал. Жена воодушевилась.

— Я понимаю, дорогой, что книжки — это твое хобби. Но это же безумие! Это невыгодно! Это смешно, в конце концов! Непрестижно! Я до сих пор на позорной машине езжу, о прочем уже не будем!

Борис молчал.

— Папа был бы счастлив иметь с нами общее дело. Оно и надежнее, вести все дела с родственниками! И внука ему хочется… Мальчика.

Борис молчал.

— Оформить можно на меня, на папу ты, ясное дело, не захочешь. Тогда и алименты твои не увеличатся, не бойся. Папа согласен на меня оформить. Сначала, конечно, на папу как члена правления, а после он переведет фирму на меня.

Борис освободил руку, на которой лежала головка жены, перевернулся на бок. Жена привстала, цепко ухватила его за плечо, повысила голос:

— Что тебе эти книжки! Сплошной геморрой! Ладно бы антикварными изданиями занимался! Кому сказать — сам на точки ездишь, как нищий! Что за сотрудники, — слово «сотрудники» жена укутала язвительной интонацией, — у тебя! Дохлые курицы, а не сотрудники! Ножки Буша и то активнее!

Борис явственно увидел бледного субтильного Юрасика, плывущего в полумраке под потолком, разогнул руку и столкнул жену на пол. Медленно и спокойно встал с постели, поднял ее с пола и тихо сказал:

— Если ты еще раз, сука, используешь секс, именно секс, близость тебе неведома, как повод для деловых переговоров, секса у нас больше не будет. Никогда.

— Какая длинная речь! — смеялась жена, но уже слезы текли по ее скулам. — Как романтично!

Борис промолчал и направился в кухню.

— Дорогой! — жена догнала его. — Что-то случилось? Я не вовремя с этим разговором? Давай отложим!

Ну прости меня, если не вовремя! Я же хочу, как лучше для семьи!

Супруга попыталась обнять его, но Борис мягко ее оттолкнул, и женщина, всхлипнув, вернулась в спальню.

— Хоть бы пощечину влепила, что ли, — тоскливо подумал он. С жизнью требовалось что-то решать. Срочно. Что-что, а решать он умеет.

Алик и Алла. Четверг