Охотники на снегу

«Завтра же выясню у Валеры и этой его курицы все, что они знают о Светке, — решил про себя Борис, — найду, где навести справки. Узнать бы только факты, а ее лишняя правда мне не нужна, переживай потом. Или не узнавать вообще ничего? А и ни к чему. Некогда. Она правильная девочка, говорит, что хочет, живет в свое удовольствие и не рассуждает. Я такой легкости, как с ней, не испытывал никогда. Но в третий раз разводиться, это все-таки чересчур. Ну, да она и не настаивает. Время есть. Надо переждать, передохнуть от нее, а то опять привяжусь, труднее будет. Надо хоть на пару неделек с ней расстаться, само пройдет».

— Слышишь, Светка, — сказал Борис, — давай плюнем на все и закатимся на пару неделек куда-нибудь подальше отсюда. Да пошли ты свою работу, если не отпустят в отпуск, неужели, думаешь, я тебя не прокормлю? Яблоками?

Вика

Ни секунды Вика не верила Светкиному нежеланию выйти замуж. Подруга, такая простая в общении, скрывала свои истинные настроения, хотела показаться еще независимей, чем была. Конечно, Светка — единственная дочь у родителей, но живет не намного лучше, чем Вика. Пусть у нее есть собственная комната, но в коммуналке же, а родители, как бы ни были хороши, не могут не мешать. Дело в Светкиной резкости и чрезмерной напористости, мужикам такое не нравится. Но Светка хитрая, ей достает ума скрывать неудачи даже от Вики, прикрываться фразочками типа «наживусь еще замужем» или «какие мои годы». А годы у них обеих критические, надо торопиться. После двадцати пяти рожать тяжелее.

Вика мстительно подумала, что жена Алика так и не родила ему ребеночка, Вика-то сразу бы постаралась, от ребенка мужику уже не так просто улепетнуть. Хорошо бы Валеру подловить «на дирижабль», но Валера ушлый, сам принимает меры. Ничего, когда-нибудь проколется. Можно, конечно, его обмануть, но если не поверит? В последнее время он как-то охладел к ней. Надо расстараться, может быть, она недостаточно активна? Но, взять Светку, — и мысли пошли по очередному кругу.

Вике трудно представить, что подруга ничего не скрывает, невозможно вообразить, что ей родители ближе, чем своя — будущая — семья. Потому что родители — не своя семья, а их, родительская, и законы там устанавливает муж, то есть папашка, а мать — так, при нем. Вике тоже придется быть «так», при муже, но кое-чему она от Светки поднахваталась, да и время сейчас другое. Если бы наступило такое время, когда по-честному можно было бы не хотеть замуж, а иметь все самой: и квартиру, и вещи, и деньги. И не работать. Детей, в принципе, можно бы и не рожать. Хотя с детьми лучше, у нее, наверное, родилась бы двойня… А мужчин выбирать самой — сколько хочешь. Почти как Светка, только больше. Светка, вон, тоже не хочет никаких детей. Или врет? Врет, что ей с родителями хорошо, наверняка!

Светлана

Светка не лгала. Ей нравилось жить с родителями, она не знала и не представляла другой жизни. Ради чего, ради какого такого любовничка она должна отказываться от совместных завтраков или ужинов за стареньким круглым столом с пестрой скатертью, когда отец так потешно шутит, заигрывает с матерью, словно они молодые, хотя самим уже под пятьдесят. Ради кого отказываться от «кофе в постель» по выходным, от поездок на дачу в Ропше и печеной в ведре картошки, от платьев, которые можно оставить на стуле скомканными и найти наутро уже отглаженными. От большого Яна, пуделя, традиционно спящего с ней вместе, хоть мама и ворчит, что простыней на собак не напасешься. От сложенных из бумаги мышат, что отец иногда засовывает ей в сумку для смеха. От всей их радостной непритязательной обстановки, от их, пусть несовершенного и не отдельного, но такого своего дома.

А личная жизнь… Ну что, личная жизнь! Она все одно связана с ее семьей, с родителями. О «любовничках» можно не рассказывать дома, ни к чему, предки и так понимают, что она взрослая, они всегда ее понимали. Последнее время заранее предупреждают, когда поедут на дачу, когда вернутся. Открыто, конечно, ничего не говорят про любовничков, не замечают якобы. Светка так бы и жила всю жизнь, если бы не Борис.