Охотники на «Тигров»

Опустился на колени, достал из кармана бинт и крепко перевязал Фрицу ноги. Получилось, правда, не слишком хорошо, кровь по-прежнему сочилась, но, кажется, уже не так сильно. Нагнулся, ухватил Краузе под мышки (громкий, болезненный вскрик) и одним рывком взвалил на себя. Потом медленно, утопая по колено (а то и выше) в снегу и грязи, побрел в сторону рощи. При каждом шаге Фриц громко, протяжно стонал, но это было уже не важно – орудийный грохот перекрывал все звуки.

Через триста метров, выбившись из сил, Отто упал на землю. Лежал и судорожно глотал воздух, пытаясь отдышаться. До спасительных траншей оставалось еще почти столько же…

– Герр лейтенант, вы живы? – раздался чей-то голос.

Отто узнал унтера Руггера – тот все же вернулся, когда стало понятно, что Небель и Краузе отстали. А с ним – еще несколько солдат.

– Да! – крикнул Отто. – Помогите мне!

Руггель подполз ближе, дал команду, солдаты подхватили раненого Краузе (тот был уже без сознания) и потащили к роще. Через несколько минут Отто к огромной своей радости свалился в траншею и смог, наконец, отдышаться. Краузе оказали срочную помощь – крепко перебинтовали ноги, зажимая кровь, наложили шины. Затем оттащили за рощу, положили на подводу и отправили в госпиталь. «Бедняга Фриц! – думал Отто. – Ноги, наверное, придется ампутировать, но жить, скорее всего, будет. Если, конечно, вовремя довезут и прооперируют…»

…Утром остатки пехотного полка отошли на запасные позиции, за ними отступили и панцергренадеры. Еще через неделю Отто узнал, что его представили к Железному кресту 2-й категории – за выполнение опасного задания и спасение Фрица Краузе (тому, кстати, отхватили лишь одну ногу, вторую удалось спасти).

Награда была заслуженная и желанная, и Отто с гордостью носил ее, пока не пришлось совсем распрощаться с военным мундиром. Но Небель еще долго не мог есть жареное мясо – слишком уж неприятные воспоминания вызывал этот запах. Перед глазами вставала одна и та же картинка: зимняя Россия, черная ночь, снежное поле и пылающий человеческий факел…

* * *

…Сражение за Рабочий поселок № 5 шло напряженное, тяжелое: 136-я стрелковая дивизия генерал-майора Симоняка и 61-я танковая бригада полковника Хрустицкого штурмовали немецкие позиции по несколько раз в день, смело и напористо, но взять их не могли. Причин тому было несколько, но главная – слишком уж сложная местность. Приходилось наступать на очень узком участке (слева и справа – незамерзающее болото), то есть, практически, в лоб.

А у немцев – не только три линии обороны, но и через каждые двести-триста метров – крепкие дзоты. Свои рубежи они подготовили основательно, заранее, поработали, что называется, на славу: высокий, обледенелый вал, крепкие бревенчатые стены с амбразурами, а внизу – несколько рядов колючей проволоки и еще минные заграждения. Пробовали взять с ходу, наскоком – не вышло, пулеметы положили красноармейцев в снег еще на дальних подступах: место открытое (гитлеровцы вырубили все деревья и кустарники), спрятаться негде. Только если зарыться поглубже в снег…

Но долго так не пролежишь: во-первых, холодно, мороз быстро пробирает до самых костей, во-вторых, немцы постоянно бьют из минометов. Им это удобно: сидят на высоком месте, видят все вокруг. И методично колотят по снежному полю…

Разумеется, самым логичным было бы подтянуть тяжелую артиллерию и разнести всю эту деревянную фортификацию вдребезги, но «боги войны» где-то отстали. За время первого штурма они израсходовали почти весь свой боезапас и теперь ждали, когда подвезут новый. С этим были проблемы: сначала приходилось переправлять ящики со снарядами через Неву (по льду, рискуя провалиться в черные полыньи), затем как-то втаскивать на крутой берег и лишь после этого везти на батарею. Причем исключительно на себе, а это несколько километров по глубокому снегу…

А иначе-то как? Лошадей нет, грузовики взобраться на обрывистый, обледенелый берег Невы не могут. Так что основным транспортным средством стали обыкновенные сани и деревенские дровни: впрягались в них по двое-трое-четверо и тащили снаряды к линии фронта. А вес одного гаубичного фугаса, между прочим, двадцать два кэгэ…

Естественно, запас на батареях пополнялся медленно – люди же не железные, устают, и еще мешала немецкая авиация: «юнкерсы» днем атаковали с воздуха, налетали, словно коршуны. Сбрасывали бомбы и расстреливали на бреющем полете медлительные пешие караваны. Поэтому вся доставка шла в основном ночью…

Вот и не могли помочь артиллеристы своим пехотинцам и танкистам: стрелять практически нечем! Не соваться же на передовую с пустыми ящиками? Или же с двумя-тремя снарядами на орудие? Только зря боезапасы израсходуем, а существенной пользы не принесем. Будут снаряды, тогда и поддержим наступающие части…