Охотники на троллей

Без сомнений, эти строчки были шедевром рифмы и значения, но судя по ощущениям во рту, с тем же успехом они могли оказаться сухой кашей из пакетика. Клэр, разумеется, произнесла реплики Джульетты с такой же естественностью, как дышала, одно слово – будто капелька дождевой воды, собравшейся на кончике лепестка, а следующее – сухое, как пустынный ветер за пределами города.

Я изумленно посмотрел на нее и убедился, что она читает наизусть, а глаза устремлены на футбольное поле. В ближайшем углу тренировался Стив Йоргенсен-Уорнер без шлема. Он просто выполнял упражнения, но со сверхъестественной грацией, возвышаясь над всеми менее умелыми человеческими существами и ухмыляясь, словно продолжит так делать, пока не покорит весь мир. Клэр это восхитило, и я не мог ее винить. Такого рода движения тоже были своего рода поэзией.

– Блаженная и сладостная ночь! – прошептал я строчки из роли, не осознавая, что тоже помню их наизусть. – Но это все – не грезы ли ночные?

Может, это и впрямь сон? Я опустил глаза на обгрызенные грязные ногти, держащие пьесу, изношенные кроссовки на ногах и понял, что это символы моей жалкой жизни – потрепанной, незначительной, что вот-вот попадет под папину газонокосилку. Я притронулся к медальону под футболкой, совершенно другого рода символу, и подумал о мрачном мире под поверхностью. Какой сон лучше – полный безумных опасностей внизу или медленное удушье здесь?

Миссис Лич взяла очки за оправу, губы сложились в гримасу, требующую прекратить этот жалкий фарс. Но мой голос продолжал звучать, теперь громче, отчаяние было таким настоящим, что вполне соответствовало Ромео.

– Мне ночь сто раз мрачней без твоего сиянья! Как школьники спешат уйти от книг, так радостно любовь к любви стремится.

Миссис Лич выпустила очки.

Клэр отвернулась от футбольного поля и с любопытством посмотрела на меня.

– То милая моя зовет меня… – продолжал я. До этого мгновения я ощущал страдания душой и разумом. Теперь же они обрели голос, и я позволил им изливаться. – Как сладостно звучат слова влюбленных в ночной тиши, лелея нежно слух, как музыка!

Клэр улыбнулась не только уголками губ, а широкой улыбкой.

– В котором же часу должна я завтра прислать к тебе? Ромео!

– И впрямь Ромео, – сказала миссис Лич.

Преподавательница драмы стояла, прижав руки к груди. Как каждый хороший учитель, она знала, насколько важно сохранять внешние приличия. Но горящие глаза показывали, что она в восторге.

Я огляделся. Другие участники прослушивания сидели с ошеломленным видом. Даже с лица Таба исчез сарказм. Двое подающих воду мальчишек застыли со своими термосами на пути к полю и восхищенно уставились на нас. Миссис Лич повернулась к костюмерше, хлопающей в ладоши со слезами на глазах.

– Миссис Дантон, снимите мерки. Думаю, наш Ромео только что разбудил этот город поклонников футбола.

– Да, мне тоже так кажется, – отозвалась миссис Дантон. И немного наклонила голову. – Если мы сможем сделать его чуть-чуть выше, в этом все дело.

Костюмерша подошла поближе, разворачивая сантиметр и измеряя меня от пяток до ширинки и от талии до подмышки, при каждом движении издавая разочарованное «так-с». На уроке математики я изучил, насколько Клэр меня выше, но ее, похоже, это не волновало. Она скрестила руки на потрепанной куртке, и десяток браслетов скользнули по руке вниз. Ветер сдул темные волосы ей в лицо, и она заговорила достаточно громко, чтобы все услышали на фоне футболистов и гула газонокосилки.

– Очень интересно, Старджес.

16

– Никогда не понимал, как этот болтун мог зарабатывать на жизнь сочинительством, – заявил Таб.

– Пламя, – простонал я. – Я спущусь вниз в огненном пламени.

– Я покажу мистеру Шекспиру возрождение. Возрождение моего кулака.

– Никто не сможет произнести эти фразы, не выглядя при этом идиотом. Правда?

– В принципе, ты прав, – ответил Таб. – Уж точно только члены элитного клуба суперзвезд могут не сломать языки об эту вычурную ахинею. Сэр Лоуренс Оливье, сэр Кеннет Брана. Мы бы поступили неосмотрительно, выпустив из рук эту легенду сцены и экрана, театрального идола всех возрастов, сэра Джима Старджеса младшего.

Таб похлопал меня по спине. Рука у него была крупная, я покачнулся. Я услышал хихиканье со стороны футбольного поля, понурил голову и ускорил шаг. Мы направлялись домой, но разговоры о прослушивании не утихнут. Я посмотрел на «РоДжу» в руке. Всего сорок пять страниц, но как они оттягивали руку!

– И как мне все это запомнить? – спросил я.

– Подсказка, – сказал Таб. – Если забудешь строчку, просто крикни: «Вперед, «Боевые монстры» Сан-Бернардино!» – и все придурки на трибунах просто с ума сойдут, – он подмигнул. – Эта подсказка бесплатно. За следующую придется заплатить.

Мы как раз проходили мимо музея исторического общества Сан-Бернардино – слишком притягательной для Таба приманки, которую он не мог не заглотить. Он, как обычно, озорно усмехнулся.

– Не сегодня, – взмолился я. – Мне скорости не хватит.

– Скорости? Тебе? Не ты же тащишь эту сумку, сэр Джим.