Охотники на Велеса (СИ)

— Да знаю я, что по приказу отца, ничего особенного. Я, понимаешь, как березовый полешек, и он бы никогда ко мне не подошел, если бы отец не приказал. Такой послушный сынок.

Любава не выдержала и тихо рассмеялась.

— Чему ты радуешься?

— Ты не поймешь, Всеслав, — честно ответила Любава. — Это слишком возвышенно. Если бы ты мог понять, я бы сказала: просто поверь, у нас все хорошо.

Ее спутник резко остановился, развернулся к ней, схватил обеими руками за плечи. Любава подняла на него глаза. Он смотрел на нее с горечью.

— Как дешево ты себя ценишь. У этого возвышенного парня чуть ли не десяток девиц за последний год перебывало.

Любава освободилась из его хватки и двумя руками взяла за локоть.

— Ты странный, Всеслав. Ты говоришь, что я ведьма, и удивляешься тому, что я провожу время с красивым парнем сказителем. И не просто удивляешься. Тебе это неприятно. Но почему? Ведь мое поведение нормальное.

Всеслав положил руку поверх своего локтя и двух Любавиных ладоней.

— Потому, что когда я гляжу в твои глаза, я забываю обо всем, и мне кажется, что ты особенная. Что ты чистая, светлая и невинная.

— А кто ты такой, что для тебя это важно? — удивленно спросила она.

— Я как раз Купальский ребенок. Дитя, зачатое незаконно в ночь на Купалу.

— Всеслав! Да Купальские дети законнее законных.

— Мой князь Болеслав сказал точно так же. Но мой отец — его воевода — христианин. Я ненавижу этих лицемеров христиан.

Любава дернулась, но промолчала.

— У воеводы нет других детей. Только я, рожденный матерью от неизвестно какого мужчины. Он меня признал, но возненавидел. Христиане считают такое внебрачное соединение мужчины с женщиной тяжелым грехом.

— И ты тоже так считаешь, возможно, неосознанно, — прошептала Любава, внезапно поняв этого молодого, но уже исковерканного жизнью человека.

Тот криво усмехнулся, не ответив.

— У нас в Новгородской земле, многие люди — христиане. Настоящие христиане выглядят со стороны как веселые и очень добрые люди, — поделилась своим опытом добросердечная Любава.

— Вот уж чего не замечал, так именно этого.

— А это не всегда бывает заметно. Например, Рагнар, действуя от имени князя Ярослава, не уступает твоему князю Болеславу ни в одном из польских требований касательно Червенских городов. И ты вряд ли можешь считать Рагнара добрым. Но он самый добрый человек на земле, уж я-то знаю.

— Ах, ты знаешь… Еще и Рагнар. Эх, Любава!

Любава отчаянно покраснела и отдернула от Всеслава обе руки.

— Я бы попыталась тебе объяснить, но ты все равно не поймешь, — заявила она, возмущенно глядя в хмурое лицо польского посланника. — Ты не поверишь, что бывает такая любовь, которая не имеет ничего общего с тем, о чем ты думаешь. Я тебе буду говорить, что я люблю, а ты будешь мерить мою любовь своей узкой меркой. Поэтому я не хочу с тобой об этом говорить. Это оскорбительно и для Рагнара и для меня.

Девушка попробовала обойти своего спутника, но он снова схватил ее за плечи.

— Когда ты надоешь Сольмиру, приходи, я тебя утешу.

И вот тут Любава вырвалась окончательно и быстро побежала по улице вперед.

* * *

Потом пришли горькие вести. Вести о том, как затрубили трубы в Новгороде, и стали стяги под Черниговом. Стали стяги недалеко от славного Чернигова в местечке Листвене. И стонала ночь грозою, птицы проснулись, свист звериный поднялся. И смеялся, смеялся страшный Див на высоком дереве, потому что в смертном бою сошлись Новгородцы с братьями своими Черниговцами. Искать себе славы, а князьям — чести. Не на радость пришел в землю Киевскую Мстислав, князь Тмутараканский, который зарезал в единоборстве Редедю перед полками Касожскими. Со своими полками Касожскими да Хазарскими и пошел князь занимать стол Киевский, вотчину отцову. Да не приняли киевляне князя нового, полюбился им уже мудрый князь Ярослав Владимирович. Отступил князь Мстислав до Чернигова, не ушел он к себе в земли Тмутараканские. И вступил Ярослав в золотое стремя, и помчалась за ним дружина да воины варяжские во главе с Якуном Слепцом. Непобедимые воины норманнские.

Да только нашел на них управу удалой князь Тмутараканский. Против центра воинов варяжских поставил он храбрых своих Черниговцев. Храбрых воинов, да необстрелянных. А свои полки закаленные, хазарские да касожские, разместил по крыльям.