Охотники на Велеса (СИ)

И вот в самую ночь лютую, грозою стонущую, дождем плачущую, темную да рябинную, двинул князь Черниговский своих воинов на князя Киевского, князя Новгородского. И была сеча лютая, только в блеске молний мечи сверкали, да удары грома крики и стоны заглушали. И насмерть стояли храбрые Черниговцы против воинства варяжского. Ища себе славы, а князю чести. Порубили их варяжские воины, наступавшие клином, щитами защищаясь. И тогда в непроглядной тьме, по земле, скользкой от дождя да от крови выдвинулись с боков вперед закаленные полки хазарские да касожские. Полита земля была кровью русскою, полита кровью, да костями засеяна. Полегло перебитым все войско Новгородское, лишь успели бежать сам князь Ярослав, да воевода его, Якун Слепец. Потерял Якун в битве той золотую свою луду бесценную. Пир кровавый закончили русичи.

Лишь кровавая заря свет зажгла, а галки крик над убитыми подняли, как объехал поле брани удалой победитель князь Мстислав Тмутараканский. Посмотрел он на поле, сплошь телами покрытое, да и молвил слова крылатые, облетевшие всю землю русскую. «Кто сему не рад? Вот лежит северянин-черниговец, вот варяг, а своя дружина цела». Потому что не жаль было пришлому князю ни верных новгородцев, ни храбрых черниговцев, ни, тем более, варягов пришельцев. А любил он лишь дружину свою, воинов касожских да хазарских.

* * *

Вести о поражении князя Ярослава в Лиственской битве принесли множество гонцов, направленных к разным людям. Всеслав, изначально не исключавший такой возможности, имел на этот случай особый план, утвержденный его князем. Сразу же по получении послания о победе Мстислава польский посланник предложил Отцам Муромля, как можно скорее отправить гонцов с дарами в Чернигов и умолять князя Тмутараканского о заступе городу Муромлю. Отцы города ухватились за эту идею с радостью. После того как в подвластном Ярославу Суждале и окрестностях были уничтожены все святилища Велеса, муромцы боялись, что люди князя отыщут и центральное святилище этой земли. Но теперь, если Муромская земля отойдет под власть далекого князя Черниговского, князю Новгородскому и уже больше не Киевскому, сюда путь закроется окончательно. Главное святилище останется неприкосновенным, а уж восстановить потихоньку остальные — труда не составит. Сопротивление центральной христианской власти в Залесье будет обеспечено.

Вполне довольный результатами своей деятельности, Всеслав шел мимо училища сказителей, когда увидел во дворе Негорада, терпеливо ждущего своего подопечного мальчика. Новгородец нравился Всеславу почти что против его воли. Негорад был воином, что чувствовалось в каждом его движении. Темноволосый с глазами темными, но не просто карими, а с прозеленью, с легкими скользящими движениями, он чем-то напоминал рысь или леопарда. И при этом у него на губах всегда была легкая беззаботная улыбочка. Наверное, и в самой жестокой сече, эта улыбка не покидала его уст. Всеслав и сам бы хотел идти по миру с такой беззаботной улыбкой на губах, да вот только не всегда получалось. И такой воин не погнушался стать почти что нянькой мальчику, недавно потерявшему мать. Изредка наблюдая, как добродушно переносит Негорад капризы и хвастовство ребенка, как теплеет при взгляде на подопечного его обычно холодноватая улыбка, Всеслав испытывал какое-то щемящее чувство. С ним-то в детстве никто так не возился. Да и не в детстве, если подумать, тоже. Его побратим, полочанин Мечислав, был единственным, кто отнесся с теплотой к диковатому подростку.

Всеслав остановился, развернулся и подошел к Негораду.

— Вы, новгородцы не боитесь оставаться в Муромле после поражения вашего князя? — спросил он, скрывая все свои симпатии и прочие тонкие чувства за ехидными интонациями.

Негорад скользнул взглядом по мечу на своем бедре.

— Не боимся. А что, должны?

Всеслав усмехнулся.

— Конечно, спутников колдуньи никто не заподозрит в пособничестве князю христианину. Но скажи, Негорад, вот почему лично ты остаешься с Ярославом? Ведь это не первая битва, которую он проигрывает. Болеславу он тоже проиграл.

— Лиственскую битву Ярослав бы не проиграл, не начни Мстислав сражение ночью. А воевода Ярославов подслеповат, — ответил упрямый новгородец.

— И все же Мстислав начал ночью и победил. И Болеслав в свое время начал неожиданно и тоже победил. Но через несколько месяцев мой князь Болеслав ушел из Киева. Мне действительно интересно. Я слышал, киевляне уже послали к Ярославу гонцов, прося, чтобы он оставался у них князем. Мстислава они все равно, мол, не примут. Почему вы все за Ярослава, если он проигрывает сражения?

Негорад со своей обычной холодноватой улыбкой пристально посмотрел на воина, ведущего в Муромле антиновгородскую деятельность. Польский посланник проявил невероятную активность, как говорили, убеждая муромцев в коварстве новгородского князя-христианина. Если бы не Всеслав, то отцы Муромля еще бы до следующего лета запрягали сани, а потом и телегу, медлили с отправкой послов к Мстиславу Черниговскому. Это если бы они вообще додумались до такого посольства.