Охотники на волков

Когда он видел её склонившейся к свежему следу, всю трепещущую, с внезапно загоревшимися и сверкающими, как раскалённые угли, глазами, с тяжёлой копной пропитанных тёплыми отсветами солнца волос, которые падали до земли, она казалась ему очаровательной и живой картинкой и могла, конечно, тронуть сердце восемнадцатилетнего парня. Сотни раз он призывал небеса в свидетели, что, начиная с кончиков её хорошеньких ножек, обутых в мокасины, и кончая макушкой её головы, не было в мире ей равной.

Не один раз делился он своими чувствами с Ваби, который восторженно соглашался с ним. Поэтому-то неделя не успела ещё окончиться, как Миннетаки и Род стали уже неразлучными товарищами. И не без некоторого сожаления встретил молодой охотник занимавшуюся в небе зарю того дня, когда они должны были углубиться в самое сердце Великой Белой Пустыни.

Миннетаки вставала обыкновенно одной из первых в Вабинош-Хоузе. Но Род большей частью поднимался ещё раньше её. В это утро, однако, он немного запоздал, и в то время, как он одевался и занимался своим туалетом, он слышал свист Миннетаки, доносившийся снаружи. Ибо молодая девушка умела свистеть с таким совершенством, которое возбуждало его зависть.

Когда он спустился из своей комнаты и вышел, Миннетаки уже не было. Он нашёл только Ваби, который вместе с Мукоки собирался увязывать мешки с провизией и снаряжением.

Утро было чистое, ясное и холодное, и Род заметил, что тонкий слой льда за ночь покрыл озеро. Раз или два Ваби повернул голову к опушке и бросил в сторону леса свой обычный сигнальный клич по адресу Миннетаки. Никто не ответил.

– Хотел бы я знать, – сказал он, продолжая затягивать ремни вокруг одного тюка, – почему это она не приходит? Скоро уже подадут завтрак. Род, пойдите-ка, поищите её. Хорошо?

Родерик не заставил себя просить вторично. Он быстро побежал по маленькой тропинке, по которой, он знал, всегда гуляла Миннетаки.

Прежде чем скрыться в лесу, эта тропинка тянулась по усеянному камнями песчаному берегу озера.

Так он дошёл до того места, где Миннетаки обычно привязывала свою лодку из берёзовой коры, и понял, что не так давно она должна была пройти здесь. Действительно, лёд вокруг лодки был разбит, и молодая девушка очистила от него воду на протяжении нескольких футов.

С этого места тропинка, на которой запечатлелись следы маленьких ножек, поднималась по береговому склону и подходила к лесу.

Род пошёл по ней и, прежде чем вступить под деревья, закричал в несколько приёмов:

– Олла, о, Миннетаки, Миннетаки!

Он начал звать снова, на этот раз во весь голос. Никакого ответа.

Беспокойство, смутное предчувствие, которого он не мог осознать, заставили его продолжать свой путь через лес, куда вела та же узенькая тропинка.

Он шёл пять, десять минут. Потом позвал снова. То же молчание. Тогда он подумал, что, быть может, молодая девушка пошла другой тропинкой и что сам он забрёл слишком далеко в чащу леса. Но всё-таки он продолжал идти ещё несколько минут и вскоре добрался до места, где тропинку преграждал огромный ствол упавшего дерева, которое медленно гнило, оставляя на земле слой мягкого, густого, черноватого перегноя. Мокасины Миннетаки отпечатались на нём, как на воске.

Род остановился в недоумении. Он прислушивался, сам не производя ни малейшего шума, но ветер не доносил до него никаких особенных звуков. Одно было несомненно: он находился сейчас на расстоянии более чем мили от фактории и что ни он, ни Миннетаки не могли бы уже поспеть к обычному часу завтрака. Рассматривая в перегное отпечатки следов молодой девушки, он, несмотря на всё своё беспокойство, не мог удержаться от восхищения их миниатюрностью. Кроме того, он обнаружил, что мокасины Миннетаки, вопреки общепринятому обычаю, были на каблучках.

Он с увлечением продолжал свои наблюдения, как вдруг ему показалось, что в отдалении раздался крик. Родерик вздрогнул, кровь в нём закипела, и в следующее мгновение он уже бежал вперёд с быстротой оленя.

Очень скоро он добрался до прогалины, выжженной лесным пожаром.

И тут посредине прогалины глазам его представилось зрелище, от которого кровь застыла в его жилах. По тропинке шла Миннетаки. Её длинные волосы распустились по плечам, глаза были завязаны, рот затянут платком, два индейца с обеих сторон грубо тащили её вперёд.

Род застыл от ужаса. Но это продолжалось одно лишь короткое мгновение. Он быстро овладел собой, и каждый мускул его тела напрягся в ожидании борьбы.

В течение недели он упражнялся в стрельбе из своего револьвера, с которым теперь никогда не расставался. Он вынул его из кобуры. Но мог ли он выстрелить в этих двух негодяев, не рискуя попасть в Миннетаки? Осторожность не позволяла ему отважиться на такой риск. Огромная палка валялась на земле тут же рядом. Он поднял её, рассчитывая воспользоваться ею как дубиной, и побежал вперёд. Сырая почва заглушала шум его шагов.