Охотники парящих островов

Коротышка поднял нож, готовый метнуть его.

– Да ладно вам! – раздался знакомый голос. – Я сдаюсь. Не убивайте меня.

Кусты вздрогнули, зашелестели и исторгли из себя Брукса. Брат алхимика выглядел довольным собой и, судя по количеству висящего на нем оружия, собрался на небольшую войну.

– Ну чего варежками хлопаем? Не ожидали подмоги? А я вот решил, что без меня вам никак не справиться.

– Не беспокойся, сейчас я его свяжу, а рот своими портянками заткну, – уверил Дарта коротышка, угрожающе шагнув к неожиданному помощнику.

– Я вас слышал и готов посидеть здесь, никому не мешать, – понурился Брукс. – Только давайте обойдемся без портянок.

Дарт даже слов подходящих не нашел. Признаться, упрямство гражданских порядком его утомило. Раньше, во времена ученичества, ему никогда не приходилось так плотно взаимодействовать с посторонними людьми, что-то объяснять им, уговаривать. Этим всегда занимались наставники. И так у них это лихо выходило! Пара-тройка слов – и кругом тишина и порядок. Ни один ротозей не пикнет. А тут – словно базар какой-то.

Ладно, пускай сами разбираются.

Следов вокруг мельницы было предостаточно. Гончие порядком вытоптали траву. Кроме того, то тут, то там виднелись клочки шерсти или куски полусгнившей плоти. У самой мельницы трава почернела, а местами успела осыпаться мельчайшей пылью. Это плохо. Значит, гнездо глубокое, успело разрастись. Так бывает, иногда Охотники встречали гнезда, раскинувшиеся на сотни метров под какими-нибудь старинными развалинами или даже в канализации города. Да, с такими приходилось нелегко, но справлялись же. И сейчас справятся… справится.

Дарт бросил взгляд за спину – никто за ним не идет. Отлично.

Проверив боевые алхимические составы, которые разместил на наспех смастеренной перевязи, вытащил флакон Колина.

«Раз – и все. И ты Охотник. Пусть и ненадолго».

Не дав себе времени опомниться, он откупорил склянку и одним глотком выпил ее содержимое. В желудок точно ледяную гирю бросили. Живот раздулся, напрягся, того и гляди лопнет. В ногах, еще секунду назад твердо стоявших на земле, родилась непреодолимая слабость. Голову повело, очертания мельницы начали расплываться. Дарт попытался за что-нибудь ухватиться, но пальцы ловили лишь воздух. Парень даже не заметил, когда упал. А ледяная гиря продолжала разбухать, распространяя вокруг себя студеные волны. Не подняться. Даже не пошевелиться. Застывшие легкие не способны дышать, а обледенелое сердце – перекачивать кровь. Сжаться, сделаться совсем крошечным, незаметным, но все равно терпеть. До последнего. Пока холод не сковал разум.

Сознание он все же удержал. И даже отметил тот переломный момент, когда боль немного отпустила. Тело оживало нехотя, нехотя вновь запускались жизненные процессы. Но даже когда Дарт сумел подняться сначала на карачки, а потом и на ноги, его по-прежнему бил сильнейший озноб. Руки сводило так, что почти не слушались пальцы, будто они неродные, чужие. Но Дарт торопился, боясь, что действие состава закончится, а он так и не успеет воспользоваться новообретенной способностью. Обретенной ли? Получилось ли?

Осторожно сняв с перевязи «Благословение ангела», новоявленный Охотник неуверенно провел пальцем по печати на склянке, следуя ее незамысловатому узору. Печать тускло вспыхнула и исчезла.

Получилось!

Доходяга Колин действительно оказался настоящим алхимиком Ордена. И одаренным алхимиком, раз, будучи учеником, сумел приготовить столь непростое зелье, формула которого, к слову, хранилась в страшной тайне.

Не теряя времени, Дарт сорвал печати с оставшихся склянок, а потом раздавил «Благословение ангела» в руке. Вокруг него тут же засверкало, заискрилось, заметались серебряные и золотые искры. Кожу обдало приятным живительным теплом, мышцы налились силой, от недавней слабости не осталось и следа. Когда Дарт ступил в распахнутый дверной проем мельницы, его все еще окружал бледный ореол.

Вонь внутри стояла гнетущая. Жужжание сотен толстых мух, кружащих в воздухе, сливалось в однообразный густой гул. Под ногами чавкало и разъезжалось. Лучше и не знать, по чему ступаешь. В этом месте живое смешивается с мертвым – и мертвое побеждает. Оно ширится и растет, убивая, поглощая, подчиняя. От внутренностей мельницы не осталось ничего, разве что над головой неторопливо раскачивались невесть откуда взявшиеся проржавевшие цепи. А под ними, чернея непроглядным мраком, зиял неправильной формы провал. Впрочем, для Дарта он непроглядным не был. «Благословение» позволяло ему видеть даже в полной темноте.

Но не провал привлек внимание Охотника, а кучи земли вокруг него. Точнее то, что скрывалось под вывернутым грунтом.

«Это еще что такое?»

Чуть присыпанные землей, белели кости. Судя по всему, человеческие… Дарт очистил несколько от грязи. Похоже, детские…

По спине пробежал холод.

Проклятые никогда не приносят добычу в гнездо. Живых они убивают и поедают на месте. Могло ли так совпасть, что во время вскрытия гнезда кто-то из фермерских детей оказался рядом? Вполне. Почему нет? Только почему об этом не упомянул Майлос?