Охотники за диковинками

А потом появился отец. С еще одним уроком, который я был вынужден помнить каждый свой день. И каждую ночь тоже. Чувствуя, что меня предали, и зная, что наступит время, и я предам того, кого назову своим сыном. Кому подарю жизнь и шанс исправить то, что было содеяно. И мечту, в которую больше сам не верю.

Или… я все-таки найду тот путь, который позволит мне этого избежать. Сделаю выбор, который не сумели сделать до меня.

– Ты должен будешь ей обо всем рассказать. Надежда не появится там, где будет ложь.

Валентир уже давно перестал быть просто моим наставником, взяв полностью на себя заботу обо мне.

Все, кто обучал меня магии, манерам и наукам, делая из подростка воина и наследника одного из самых желанных титулов королевства, – все они лишь работали над тем, что открыл во мне он.

Они сделали для меня много: расширили мой кругозор, открыли передо мной новые возможности. Но ни один из них не любил меня так, как любил он.

Он объявился в моем замке спустя несколько лун после того, как стало известно о смерти отца. Весть об этом добиралась извилистыми путями – из тех, кто сопровождал лорда в очередное путешествие, осталось менее дюжины воинов. Будь среди них хотя бы один маг – их дорога была бы значительно короче и не оказалась бы столь опасной. Но маг погиб одним из первых, до последнего защищая своего господина от тварей, оказавшихся незнакомыми этому миру.

Так что родовой перстень вернулся в замок спустя почти год, после того как отец ушел в путь, из которого вернуться можно лишь с помощью некроманта.

И я остался один.

Именно так я думал до тех пор, пока мне не доложили о появлении Валентира.

Его жена тихо угасла после того, как меня забрали из крепости. Своих детей у них не было, и я стал для нее едва ли не единственной ниточкой, привязавшей ее к жизни. Сам Валентир пытался держаться, но и для него я стал тем, без кого все остальное не имело значения.

Впрочем, это чувство было взаимным. Настоящим отцом для меня всегда был только он. Пусть он и предпочитал называться теперь моим слугой.

– Я знаю. – Огонь согрел мою душу. – Но прежде чем я это сделаю, она должна привыкнуть ко мне. Ощутить, что во мне нет желания причинить ей боль. Я хочу, чтобы она сама приняла решение, почувствовав, что заставляет меня сделать ей это предложение.

Трудно сказать, хотел он со мной согласиться или у него были готовы слова, которые породили бы во мне стыд, но ответить он не успел. Громкий и нетерпеливый стук, раздавшийся в дверь большой гостиной, не дал нам закончить разговор. И все, что нам удалость, прежде чем поздний посетитель, получив разрешение, вошел в комнату, – переглянуться.

Мы оба знали, кого именно привела в мой замок ночь.

– Мой лорд. – Ньялль низко склонился, приветствуя меня.

Подобное сходило ему с рук лишь по той причине, что подобострастия, которого я не терпел в своих воинах и слугах, в этом поклоне не было.

– Я вижу, ты с хорошими вестями, – улыбнулся я, заметив, с каким трудом он сдерживает желание немедленно начать рассказ о том, с чем вернулся.

И это была великолепная возможность преподать ему еще один урок выдержки – то место, которое он не так давно занял подле меня, требовало подчас поистине безграничного терпения. Так что я сначала налил в бокал вина и подал ему, предлагая промочить горло с дороги, и лишь после того как он выпил половину, осознав, что противиться моей воле бесполезно, кивнул, разрешая говорить.

И получил в ответ то, чему обрадовался не меньше, чем его возвращению.

– Мне с чего начать: интересного, очень интересного или?..

Он имел полное право насладиться этим мгновением. И он распорядился им в полной мере – пауза, которую он сделал, осветив ее загадочной улыбкой, была идеально рассчитана. Как раз чтобы вызвать жгучий интерес, а не желание встряхнуть, торопясь узнать то, с чем он появился.

– Начни с просто интересного.

Я сделал вид, что меня не очень привлекают его новости. Но мое безразличие его нисколько не убедило.

Моя жизнь складывалась так, что внешняя бесстрастность и даже холодность стали для меня той крепостью, за которой я прятал живость своего характера и стремление к радости и веселью. Но я был лишен их, родившись от обрекшего меня на боль и терзание отца. И моя замкнутость и отстраненность были скорее защитой, чем потребностью. От тех, кто, проявив ко мне чувства, сам, не желая того, мог сделать мое существование еще более горьким.

– Как прикажет мой лорд. – Теперь он склонил лишь голову, давая мне понять, что оценил мой урок. И прося его простить за то, что его нетерпение лишило меня возможности узнать самое главное.

Судьба, словно воздавая за свою жестокость, время от времени одаривала меня встречами. С теми, кто скрашивал мое существование в этом мире. И Ньялль так же, как и Валентир со своей женой, были как раз из таких.

– Охотнику удалось найти кошку. Они находятся на Торсане.

И опять улыбка. Мол, ты же сам хотел…

Я ответил ему лишь взглядом: конечно, сам. Дозволяя ему продолжить его игру, которая, как ни странно, была приятна и мне.