Охотники за ФАУ

— Ни черта не понимаю! Какой опердежурный, о чем Речь? Докладывай все по порядку. Ты говоришь, испугался стрелять по "бравому" солдату?

— Та не я! За кого вы меня принимаете? Испугался тот, цей придурковатый автоматчик, хай ему грець…

— Вы его усадите, товарищ комендант, — посоветовал Чернявский. — Смотрите, как его трясет, будто шаланду в шторм. Дайте ему водки, пусть войдет в гавань.

Баженов так и сделал. Выяснилось следующее. После долгах и тщетных розысков Богун напал на след "бравого", проявил изрядную находчивость, захватил его и, так как был около Герасимовки, зашел к опердежурному, чтобы тот известил Баженова. Появился подполковник Овсюгов и прогнал обоих из дежурки. Богун пошел на узел связи, а его и туда не пускают с арестованным. Снова пошел к опердежурному. Овсюгова не было, и Богун упросил, чтоб постерегли пленного, пока он один сбегает на узел связи.

Только зашел на узел связи, сел у окна писать донесение, глядь, а часовой из дежурки ведет "бравого" солдата, и рядом идет женщина-санинструктор, и идут они прямо к грузовой машине на дороге, а в кузове стоят пять автоматчиков. Подошли они, и те, что в машине, втащили "бравого" солдата и санинструктора в машину и газанули. А часовой стоит, как дурак, с автоматом в руках и не стреляет. Богун — к опердежурному. Оказалось, что пришла санинструктор узнать, куда дислоцировалась ее часть. "Бравый" солдат ее узнал. Из нашего медсанбата, говорит. А она: не я одна, все вон на нашей машине подтвердят. Вот и послал опердежурный часового с ними— выяснить. А часовой объясняет так: "неудобно ж стрелять в невыясненного человека, и в машине свои". Богун просил организовать погоню. Тут пришел Овсюгов, заставил все рассказать, выслушал и поднял Богуна на смех. Где, мол, это видано, чтобы шпионы и диверсанты ездили днем, открыто, на машине и даже заходили к опердежурному! Тогда Богун разыскал майора Северцева, и тот сразу же поднял тревогу и дал телефонограммы, куда надо. Богун поехал с Северцевым и с автоматчиками в погоню за "бравыми" на "виллесе". Нашли в лесу, у дороги, брошенную грузовую машину. И — ни- человека.

Собака повела по следу. Женщину с машины задержали. Северцев продолжает поиски других.

— Эх, Богун, Богун! — Чернявский засмеялся и добавляя — И на старуху бывает проруха, и хорошие капитаны иногда садят корабли на мель!

— Не огорчайся, — сказал Баженов, — иди отдыхай. В штрафную тебе еще рано. А того автоматчика из дежурки — надо бы. На, выпей!

Богун слегка захмелел. Он постоял, послушал, о чем говорят офицеры, и попросил:

— Так дайте слово мне. Старый конь борозды не испортит.

"Просачивать" Чернявского, сказал он, надо только в городе. И сделать так, как это однажды сделал Бутейко: дать противнику понять, что на таком-то участке у нас слабо, по наблюдателям противника не стрелять и так далее. Или же сделать это на участке, где будут действовать разведчики противника. А когда хитлеры двинутся на нас — отступить, оставив спрятанного Чернявского, переодетого в немецкое. Он смешается с хитлерами. А потом хитлеров потеснить, а с ними и Чернявский уйдет.

Посовещались, да на том и порешили. Чернявский, когда выяснит (не более чем за двое суток), что у противника есть в городе новое оружие, даст одну зеленую и одну красную ракету. А если икс-оружия в городе нет, то возвратится. В том случае, если представится возможность проникнуть в расположение противника за "Западной речкой" (бронетранспортеры противника иногда прорываются по полю), он даст Две зеленые ракеты. Откуда, когда и все прочие детали решили уточнить позже, по утверждении плана.

Андронидзе обещал сейчас же поехать и согласовать этот план со своим начальником и выше. Чернявский пусть готовится.

Баженов поручил Богу ну вернуться на грузовой машине в село и привезти обещанную Льохой картошку и овощи. В Герасимовке заодно узнает у Северцева о результатах погони за "бравыми".

14

Часовой придерживал за плечо подростка, рвавшегося в кабинет.

— Я до вас, товарищ комендант?

— А. Игорек из "Орешка"! Впусти его. Ну как? Нашел "бравого" солдата и шпионов с рациями?

— Условий не создают, товарищ комендант! Всех, кого мы приводили, Невысокий повыпускал и нас еще ругал.

— Чего же ты теперь хочешь?

Не по летам рослый, подвижной паренек подошел поближе к Баженову и, косясь на Сысоева, прошептал:

— Выполнил приказ старшины Богу на.

— Говори, это мой начальник.

— А я не один! Пусть пропустят моего отца и Петра Петровича. Старшина Богун приезжал в село за картошкой и спрашивал, где найти партизана Кучеренко, я сказал — покажу, а Петра Петровича дома не было. Я обещал привести, вот и привел.

— Это какого Кучеренко, штурмана?

— Этого самого и моего отца тоже.

— Так зови их сюда!

Вошли двое мужчин. Один коренастый, в замасленном старом кожаном пальто и такой же кепке, сапогах; второй высокий и худой, в старой шинели, ушанке и солдатских ботинках.