Охотники за ФАУ

Примчался катер. Моторист, керченец, передал донесение от Коли Ольховского. «Пустой сахарный завод заняли без выстрела, но чтобы овладеть дотом в нижнем этаже завода, срочно необходима взрывчатка». Далее следовала приписка: «Потеха! Блокировали дот, немцев не выпускаем, но и взять не можем. Немцы заперлись. Ничего сделать с нами не могут. Палят из бойниц в сторону Днепра, видимо, хотят вызвать тревогу в городском гарнизоне, а мы снаружи закрыли амбразуру дота куском разбитой стены. Скорее шлите взрывчатку!!! Пока писал — вернулась моя разведка; дома на улице пусты, за исключением одного, занятого фрицами. Решаю — продолжать операцию по овладению городом «Ключевой». Помогайте — займу весь город с ходу».

— Надо срочно ехать к командиру полка, — сказал Сапегин, — чтобы организовать все для развития успеха… во всяком случае — для защиты. Вот вам и «школьник»! Зарывается маленько, но золотой офицер!

На берег поехали на катере. По пути перебежчик Пе-репелкин возбужденно рассказывал, как захватывали завод и как лейтенант кричал немцам в дот: «Гитлер капут — ком хир!», а те ругались, не хотели выходить и подняли пальбу.

Комполка уже ждал их на берегу. Он шумно выражал свою радость по поводу неожиданного успеха. Катер сразу же был отправлен обратно с боеприпасами, минометами и уже в качестве буксира.

Он тащил за собой три лодки А-3 с бойцами.

Комдив Курдюмов. с которым они говорили по телефону, тоже радовался. Но уже после разговора с комкором он намекнул Баженову, что не худо бы «нажать», чтобы дивизии помогли, так как ему непонятно прохладное отношение командира корпуса. Это было сказано иными словами, завуалированно, но Баженов понял это как надо.

В штарм Баженов возвращался утром.

Со стороны сахарного завода доносилась частая стрельба. Стреляли автоматы, пулеметы, пушки. Полковник Орденков, которому Баженов доложил обо всем, повел его к начальнику штаба.

Полковник Коломиец внимательно, не прерывая, выслушал даже жалобу на прохладное отношение командира корпуса и спросил: какое решение о дальнейших действиях в городе группы Ольховского принял бы Баженов?

— Расширять «пятачок» у сахарного завода, занимать квартал за кварталом! Но для этого надо срочно перебросить туда живую силу и технику.

Начштаба молча показал Баженову на карту города, лежавшую на столе. Это был огромный коричневый лист. Улицы были объединены в кварталы, на каждом квартале стоял номер. И таких номеров было двести пятьдесят четыре!

Занятый Ольховским сахарный завод находился на южной окраине города, на низком берегу. Рядом с ним расположились жилые дома. Это и был квартал 254. Метрах в трехстах западнее берег круто поднимался. В пятидесяти метрах от обрыва проходило шоссе, за которым располагалась группа кирпичных заводов. Одна линия траншей тянулась по высокому берегу, вторая — за шоссе. На карте были обозначены ряды колючей проволоки. На высоком берегу — минные поля, МЗП, дзоты, доты.

Карандаш в руке начштаба пронесся над этой линией укреплений.

— Понял? — спросил он и тут же добавил: — Не надо считать немцев простофилями.

Но почему эта подробная карта города не спущена в батальоны?

— Как так не спущена? — начштаба пытливо посмотрел на начоперотдела.

— Выясню у топографов. Если они до сих пор не выполнили моего указания, ускорю.

— Вот если б нам удалось обойти город с запада и захватить эти кирпичные заводы, — карандаш начштаба коснулся труб на карте, — группа Ольховского нам бы очень пригодилась. Вот тогда ей и надо бы действовать!

— А сейчас какова ее задача?

— Только как отвлекающий удар. И это для нас очень важно. Пусть противник заблуждается. Но не вздумай проговориться! — Начштаба свирепо сжал губы, и знакомый Баженову шрам проступил на его подбородке.

— Разрешите мне послать лейтенанту Ольховскому карту города с нанесенной на ней обороной противника.

Начштаба неодобрительно покачал головой, усмехнулся и сказал:

— Через голову начальства? Хорошо, пошли. Но укрепления покажи только на участке Ольховского. Может, тебе еще надо объяснять, что, если карта попадет к противнику, ему станет ясна степень нашей осведомленности?

Баженов вернулся домой, доложил Сысоеву об итогах поездки. Вместе они пошли в военторговскую столовую. Знакомая официантка Даша подавала им еду и привычно подтрунивала над «молчальниками».

Баженов чувствовал себя усталым, но не оставался в долгу.

__ Я вас Не спрашиваю — Женаты ли, — сказал Сысоев. Знаю, женаты. А здесь вам мало ухаживать за сержантом Луганской, еще и Дашу контратакуете? Видно, лавры Степцова не дают вам покоя?

— А откуда известно, что я ухаживаю за Луганской?

— Информация информаторов. Аттестат жене послали? — Голос Сысоева звучал холодно. Лицо было худым, серым, глаза ввалились.

— Оформил.

— На много ли? — допытывался Сысоев.

— На все денежное довольствие. — Баженов говорил с какой-то горьковатой улыбкой, и непонятно было — то ли шутит, то ли всерьез.

— Вы что же — недавно женились?

— Женат давно, и с женой мы большие друзья. Но война — это война. Вносит в жизнь коррективы.

— Что за чушь! Моя ждала…