Охотники за каучуком

Выбор его пал на прекрасное дерево lecythes grandiflora, называемое аборигенами canari macague, что значит «обезьянье дерево», из-за его плодов. Они как бы покрыты крышкой и содержат в себе миндалины — любимое лакомство обезьян. Ствол толщиною в четыре обхвата исключал всякую возможность того, что по нему взберутся хищники. Кроме того, ветви образовывали широкую крону, и на них можно было относительно удобно расположиться.

Шарль взобрался на дерево с ловкостью гимнаста, несмотря на усталость от этого злосчастного дня, выбрал местечко поудобнее и крепко привязал себя лассо к ветвям, опираясь при этом на ствол дерева, как на спинку кресла.

Едва он закончил эти приготовления, как тотчас же погрузился в глубокий сон. Ни адский концерт обезьян-ревунов, ни хрюканье пекари, ни крики оленей, ни хриплое рычание ягуаров не могли разбудить его.

С трудом Шарль проснулся за полчаса до рассвета. Хотя тело его еще было разбито после сна в сидячем положении да еще бешеной скачки накануне, зато мысли прояснились, он обрел бодрость. К сожалению, муки голода чувствовались все сильнее. Молодой человек увидел в первых лучах рассвета несколько плодов того дерева, которое послужило ему приютом, и сказал себе:

— Если я провел ночь, как обезьяны, то могу и позавтракать, как они.

И, не теряя времени, молодой человек срезал плоды, вскрыл ножом их крышечку, извлек миндалины и с аппетитом съел, запив трапезу остатком ананаса.

— Ну а теперь пойдем поглядим, что осталось от моего коня, и постараемся устроить себе обед поплотнее.

Молодой француз спустился на землю с помощью лианы и направился к убитой лошади. Предчувствия не обманули его. Ягуары попировали здесь на славу. Но, к счастью, они не тронули язык и филей. Все остальное хищники сожрали. Однако они оставили даже больше, чем ожидал Шарль.

Человек неопытный, конечно, поспешил бы срезать эти куски мяса и забраться в самую глубь леса, чтобы там зажарить его и вволю наесться. Но Шарлю прежде всего надо было убедиться, преследуют его или нет. Для этого ему необходимо было находиться недалеко от места гибели коня и наблюдать, хорошенько укрывшись, что будет делать погоня, если доберется сюда. Он вырезал конский филей и язык, но таким образом, что можно было принять это за работу когтей ягуаров, оставил возле трупа обрывки лассо. Затем оторвал несколько клочков от своей рубашки, испачкал их кровью и раскидал тут же.

«Прием, конечно, довольно наивен, — подумал Шарль, проделав все это, — но в моем положении не следует ничем пренебрегать. Если только они спешат, то, пожалуй, и вправду поверят, что меня сожрали ягуары, и прекратят поиски. Но в любом случае, как бы головорезы ни торопились, они будут здесь не раньше чем через час. Значит, время у меня есть. А теперь я должен добыть огня».

Если бы уцелел его кремень и огниво, то проблемы бы не возникло. К сожалению, у француза не было ни того, ни другого. Пришлось вернуться к примитивному способу добывания огня путем трения двух кусков дерева один о другой. Это кажется нетрудным для человека неопытного, и поэтому многие люди охотно верят рассказам путешественников, что усердное трение двух кусков дерева быстро порождает огонь. Пусть-ка они сами попробуют, и тогда убедятся, что тела их разогреются гораздо сильнее, нежели поленья, которые они терли!

Шарль, как человек, знающий цену времени, отыскал одно из деревьев bombax ventricosa, которые росли почти повсеместно в тропических лесах. Своим вторым названием — сырник — дерево это обязано белой, нежной, очень пористой древесине, по виду напоминающей сыр. Молодой человек быстро набрал несколько горстей шелковистого пуха, окутывавшего капсулы с семенами. Этот пух, тот самый, которым индейцы обматывают концы своих стрел, крайне легко воспламеняется, кочевники употребляют его в качестве трута и всегда возят с собой запас волокна в плотно закрытой коробочке. На опушке леса сухого дерева было вдоволь. Шарль быстро набрал его, отдавая предпочтение смолистым породам, и сложил небольшой костер. Затем, добежав до кустов gunerium’a, или американского тростника, росшего здесь в изобилии, срезал с десяток тростинок. Амазонские индейцы называют его canna brava и делают из него стрелы.

Теперь Шарлю недоставало только одного, но добыть это было вовсе нетрудно, — а именно твердого дерева. Очистив от коры кусок величиною с ладонь, он надрезал его ножом и засунул в разрез пучок волокон. Вставил в середину пучка заостренный тростник и, поставив тростинку вертикально, принялся быстро вращать ее между ладонями, так длилось три-четыре минуты.

Вскоре в воздухе запахло гарью, и пучок волокон загорелся. Тогда Шарль оставил тростинку, быстро накидал на горящий пух сухих веточек и раздул огонь. Когда веточки загорелись, он высыпал их в костер. Вот и все! И как просто, не правда ли?