Охотники за каучуком (Роман об одном виде сырья)

Печальной памяти «система принудительных культур», введенная в Нидерландской Индии генералом ван ден Бошем в 1830 году, возвела в закон те самые методы, которыми прежде пользовалась компания: вместо взимавшегося раньше поземельного налога малайские крестьяне должны были уступить государству пятую часть своей земли и в течение определенного числа дней в году обрабатывать ее для государства. Однако наряду с этим был вновь введен поземельный налог. Принудительные культуры вскоре уже заняли гораздо больше пятой доли участка. Подневольный труд стал отнимать у крестьян столько времени, что они уже едва успевали обрабатывать свое собственное поле. Дошло до того, что половина местного населения занималась исключительно возделыванием принудительных культур.

Каковы же были последствия?

Хинная кора, перец, капок, пальмовое масло и олово нескончаемым потоком потекли в порты, заполняли трюмы судов и принесли Нидерландам богатство и могущество. А в это время на Суматре приходили в запустение рисовые поля туземцев. Начался голод. Погибли десятки тысяч людей. По всей колонии вспыхнуло пламя восстаний.

В конце концов власти были вынуждены отказаться от своей системы принудительных культур и начали сдавать огромные участки в аренду частным предпринимателям. Так на Суматре начался третий период закабаления.

Частные предприниматели заняли изобилующее бухтами западное побережье острова. Они заложили свои плантации в черноземных долинах. Перебрались через горы и разбили новые плантации на склонах, удобренных вулканическим пеплом. Проникли в глубь острова, двигаясь вдоль рек, пробились сквозь джунгли, расчистили леса, проложили дороги, а под конец заняли и восточное побережье. Здесь впадают в Малаккский пролив реки, берущие начало в тропическом лесу. Здесь предприниматели устроили свои каучуковые плантации.

16

Сильными ударами весла Пандаб проводит лодку через беснующийся прибой и направляет ее в устье реки, открывшееся, словно разинутая пасть, в стене джунглей.

Он подавляет усталость, чтобы до наступления темноты успеть как можно дальше проникнуть в глубь этого острова, о котором в его сердце сохранились такие тяжелые воспоминания.

Посла бегства с плантации Джонсона он долго шел от кампонга к кампонгу, по долинам, горам, полям и все время вдоль большой дороги, пока не добрался до южного побережья.

По пути он собирал подаяние. Входил в хижины малайских крестьян. Прятал одну медную монету за другой в своей набедренной повязке.

На берегу он купил у рыбака лодку, четыре мешочка риса и мешочек с лепешками.

И двинулся в путь! Опять по морю, опять сквозь ветер, и дождь, и просоленный воздух, и солнечную жару, и ночной холод! Снова слипающиеся веки, затекшая спина, ноющие руки, работающие почти без передышки, пересохший от жажды рот и разливающаяся по телу слабость.

Ночью он держал курс на красноватое зарево вулканов, которые далеко впереди на огромном острове выбрасывали в небо огонь и черный дым.

Днем продолжал грести в том же направлении.

Всплеск, брызги разлетающейся воды! Возле самой лодки от берега к середине реки протягивается светлая борозда.