Охотники за каучуком

Бенито позвал жену в дом, и Самон Рейеш повел его на склад, чтобы отобрать индейцу лодку, ружье и множество других предметов. Выдав снаряжение, торговец один возвращается в комнату, где сидит англичанин.

— Вот вы, мистер Викхэм, путешествуете по стране! Ищете растения и хотите познакомиться со здешними людьми, — говорит Рейеш, усаживаясь на пустой ящик.

Он вытирает рукавом мокрый лоб и продолжает:

— Приедете домой, так расскажите своим друзьям, что за собачья жизнь тут у нашего брата! Семью оставляешь в Буэнос-Айресе, а сам торчишь в этой грязной дыре, трясешься от лихорадки и надрываешь последние силы. Месяцами ждешь парохода, ругаешься с этими индейскими рожами, теряешь здоровье, а в результате одни неприятности и москиты. И все это за паршивые две тысячи мильрейсов, которые нью-хейвенская «Гудьир компани» платит за полную лодку каучука. Дерьмо!

— Почему же вы возитесь с этим каучуком, если ничего на нем не зарабатываете?

Помолчав, Рейеш отвечает:

— Это, конечно, чепуха. Кое-что я все-таки зарабатываю. А торговать все равно чем-то нужно.

Англичанин, посасывая трубку, качает головой, возражает Рейешу.

— Что вы сказали? — переспрашивает тот. — По-португальски вы еще… Гм, вы ведь недавно в этой стране.

Англичанин объясняет:

— Я сказал — ошибаетесь! Я не торгую. А тоже живу…

— Еще бы! Чиновник лесного управления в Гондурасе, не так ли? У вас постоянное место. А у меня?

С реки слышится звон гитары. К нему примешиваются пьяные крики и женский визг. Рейешу это знакомо: в притоне Хосе Эставана сборщики чайного листа и каучука прощаются с Санта-Кларой.

— Возьмите хоть этого Бенито, — говорит он, снова обращаясь к англичанину, — этого парня, который только что был здесь! Тоже уже пьянствует у Эставана. А мне придется кормить его жену! Теперь она будет жить в моем доме и есть мой хлеб. Ее мужа я снарядил, чтобы он мог отправиться в лес. Так приходится выручать многих, у кого нет своей лодки.

Он пожимает плечами.

— И все они идут пьянствовать к Эставану…

Он умалчивает о том, что сам советует каждому из них навестить этого дьявола-искусителя и что каждый реал, который они там пропивают или отдают больным и изможденным девушкам за их услуги, возвращается в его карман, ибо Хосе Эставан состоит у него на службе и управляет этим притоном.

— А где уверенность, что они вернутся? Многие гибнут в болотах, и приходится терпеть убытки. Теряешь все — лодки, ружья, снаряжение! — добавляет Рейеш.

— И часто так случается?

— Ну, если люди выезжают отсюда уже с лихорадкой, как этот Бенито…

Он быстро поправляется:

— Заранее ведь не узнаешь. Да и почти все они здесь больны.

Англичанин зевает. Потом поднимается, выколачивает трубку о каблук и говорит:

— Well. Пройдусь еще немного. До вечера!

Самон Рейеш провожает его взглядом. Тяжело поднимается. Сухие бамбуковые стволы, заменяющие пол, трещат под его шагами, когда он направляется в заднюю часть дома, к комнате, где он спит. Останавливается у узкого окошка и пристально рассматривает женщину, лежащую в гамаке. Она приподнимает голову, встречается с ним взглядом, отводит глаза.

— Уезжает твой Бенито, — говорит Рейеш.

Подходит ближе.

— Я дал ему денег. Сейчас он пропивает их.

Женщина плотнее закутывается в одеяло, остаются видны только голые распухшие ноги.

Рейеш проводит языком по пересохшим губам.

— Послушай, — хрипит он. — Ты чертовски смазливая бабенка! Таких здесь не часто увидишь!

Хохочет.

— Я подарю тебе платье! С лентами и шарфом!

Он протягивает к ней руку. Женщина в ужасе отшатывается от него. Рейеш снова смеется.

— Вот оно что, так мы испугались…

Он заглядывает ей в глаза.

— Брось! У меня тебе будет неплохо. И не так уж много мне от тебя нужно — не так уж много!

Рубаха распахнута на его широкой волосатой груди. Он сопит.

— Ну, ты! Не вздумай устраивать фокусы…

Его губы кривятся в жестокой усмешке.

— Со мной шутки плохи!

Женщина сидит совершенно неподвижно. Только на ее шее под тонкой нежной кожей бешено бьется маленькая голубая жилка.

3

Когда Бенито возвращается из леса, англичанина Генри Викхэма уже давно нет в колонии, о сваи домов Санта-Клары опять плещется бурный черный поток.

Сидящий в своей «конторе» Самон Рейеш поднимает голову, услышав звук открывающейся двери.

— Господи! — вырывается у него. — Это ты! ты! — Он смотрит на Бенито, словно тот на его глазах встал из гроба.

Бенито подходит к тюку, лежащему у стены, и садится. Голова его падает на грудь. Он тяжело дышит.

— Привез что-нибудь? — спрашивает наконец Рейеш.

— В лодке, сеньор.

Рейеш отодвигает выцветшую засаленную тетрадь, в которой он только что сверял записи.

— Так, — говорит он, приходя в себя. — Пока что сбор недурен. Тридцать полных лодок! И хороший, очень хороший каучук! Мало примесей — мало земли и песка. Я тебе говорил, когда ты уезжал: главное для меня качество! Мой каучук считается самым лучшим. Уж от этого я не отступлю!

Наконец они выходят на причал, пристроенный к задней стене дома. Рейеш оглядывает неуклюжее суденышко из древесной коры, болтающееся на веревке и прибиваемое течением к сваям.

— Это не моя лодка!