Охотники за каучуком

Пакетбот, курсирующий раз в неделю между островом и материком, доставляет Эмери Шаутера обратно в Уэллсли. Тут он нанимает «карету», как называют на архипелаге скопированный у голландцев легкий одноконный экипаж, и вскоре уже мчится по тряской дороге на плантацию. Кучер, мускулистый бирманец, стоит на задней подножке коляски и оглушительными криками заставляет лошадь все время идти галопом. С обеих сторон взлетают клубы пыли. Прохожие испуганно шарахаются.

На полном скаку бирманец спрыгивает на землю, стремительно и легко несется рядом с экипажем, подбирает на бегу несколько камней, снова ловко взлетает на свою подножку и, держась одной рукой за спинку тележки, подгоняет лошадь меткими бросками.

Шаутер, успевший за тридцать лет привыкнуть к такому способу передвижения, устраивается поудобнее, насколько это вообще возможно на жестком сиденье и при езде по ухабистой дороге, вынимает обкусанную трубку, набивает ее и сжимает роговой мундштук своими длинными желтыми зубами. Наконец снимает огромную соломенную шляпу, по которой его издали узнают плантаторы и туземцы во всей провинции. Жаркие лучи заходящего солнца падают ему на лицо. Он вытирает платком лоб, и при воспоминании о кратком визите к губернатору в его глазах появляется задумчивое выражение.

Через два часа он уже на чайной плантации Бенджамена Робертса. Лошадь вся в мыле. Бирманец сразу начинает насухо вытирать ее.

Перед домом стоит несколько экипажей. Группа кучеров, присев на корточки, жует бетель.

Шаутер слезает с сиденья, велит бирманцу ждать и направляется к зданию. На крытой веранде расположилась веселая компания. Хозяин — широкоплечий, массивный мужчина, которому явно тесен его фрак, — первым замечает нового гостя, быстро встает и идет ему навстречу.

— Хэлло, Робертс! — приветствует его Шаутер. — Я не опоздал к столу?

— Одного тебя ждем, — смеется Робертс.

Шаутер подозрительно прислушивается к звонкому многоголосому смеху, доносящемуся из открытых дверей дома.

— Дамы?

— Паркер и ван Ромелаар приехали с женами, моя старуха немного развлекает их, — говорит Робертс и добавляет, улыбаясь:

— Они сидят в комнате и не помешают нам. Обойдутся и без твоих любезностей.

— Да, этого мне только недоставало — любезничать с ними!

— Что случилось?

Шаутер удерживает приятеля, уже повернувшегося к веранде, и восклицает:

— Да я готов лопнуть со злости!

И продолжает ожесточенно:

— Наш губернатор-то! Ведь и он против нас! Сегодня я его наконец раскусил!

— Да что такое? В чем дело? — удивляется Робертс.

Не получив ответа, он добродушно посмеивается, кивая на странный костюм Шаутера.

— Это на тебя похоже — заявиться к губернатору в таком виде.

Шаутер делает пренебрежительный жест.

— Что же, прикажешь втискиваться в такой же черный мешок, как у тебя? Да ты лучше послушай, ведь дело-то нас всех касается…

Но тут раздается голос одного из сидящих на веранде мужчин.

— Эй, Робертс, Шаутер! Что вы там застряли?

— Расскажешь наверху, — говорит Робертс. — Послушаем уж все вместе.

На веранде Шаутера встречают приветственными возгласами. Мужчины, согласно обычаю явившиеся все как один во фраках, пожимают ему руку — ван Ромелаар, седобородый тучный голландец, оставшийся в этих краях после того, как они перешли в собственность британской короны, Гопкинс и Паркер, плантации которых граничат с землями Робертса, и Браун, самый молодой из них, всего два года назад приехавший из Англии, стройный шатен и весельчак, у которого все время сверкают в глазах искорки смеха.

Мужская компания рассаживается. Шаутер берет со столика, стоящего у самого края веранды, большую коробку и достает оттуда бразильскую сигару. Робертс говорит:

— Шаутер был у губернатора и привез нам новости!

Все умолкают. Шаутер откусывает конец сигары, выплевывает его и кивает.

— Правительство хочет заставить нас разводить каучуковые деревья.

На несколько минут воцаряется тишина. Затем взрыв всеобщего возмущения.

— Что ты там болтаешь?

— Заставить?

— Правительство? Нас? Каучук? Черта с два!

— А с тобой не пошутили?

— Апи! — кричит Шаутер.

Малаец, сидящий в сторонке с тлеющем фитилем в руках, вскакивает и подает ему огонь.

Шаутер выпускает изо рта мощную струю синего дыма, застилающего весь стол.

— Заставить — это надо понимать так, что губернатор поддерживает того дурака, который закладывает плантацию на Ист-Ривере, — объясняет он.

— Того самого, о котором ты уже рассказывал?

— Торговца каучуком?

— Который вкладывает такие колоссальные деньги в свое дело? Не Даллье ли его имя?

— Он самый, — роняет Шаутер.

Мужчины переглядываются.

— Все остальное яснее ясного, — продолжает Шаутер, повысив голос. — Губернатор не сказал этого прямо, но из его слов было абсолютно ясно, что правительство намерено разводить каучуконосы повсюду в колонии, а для этого ему нужны мы!

— Одну минуту! — перебивает его Робертс. — Я, кажется, слышал, что в Пераке они уже начали это дело на нескольких плантациях.

Шаутер рычит:

— Здесь им это так просто не удастся.

Все хмуро потягивают сигары и сидят, молча уставившись в пространство.

— План-то сам по себе не нов, — произносит наконец Гопкинс.