Охотники за костями. Том 2

Все посмотрели на него.

Геслер разглядывал сидевших вдоль дороги солдат. Всё, что не сгорело в пожаре, уже догорало на солнце. В походе солдаты носили одежду как вторую кожу и у тех, чья кожа не была тёмной, был яркий контраст между кистями, лицами и шеями цвета полированной бронзы и бледными руками, ногами и телами. Однако теперь всё бледное обернулось ярко-красным. Из всех бледнокожих солдат, что пережили И'гхатан, только Геслер был исключением. Пустынное солнце, казалось, никак не влияло на его золотистую кожу.

– Боги, этим людям нужна одежда, – сказал он.

Стоящий рядом с ним Ураган хмыкнул. Этим практически ограничивались все его ответы с тех пор, как капрал услышал про смерть Истина.

– Скоро они покроются волдырями, – продолжил мысль Геслер. – А у Смрада и Мазка и так сил на всех не хватает. Нужно нагнать Четырнадцатую. – Он повернул голову, искоса глядя в сторону начала строя, затем встал. – Никто уже не соображает, даже капитан.

Геслер вернулся на дорогу и двинулся к сборищу старых «мостожогов».

– Мы упускаем очевидное, – сказал он.

– Это не новость, – сказал Скрипач. Вид у него был жалкий.

Геслер кивнул в сторону Апсалар:

– Она должна поскакать вперёд, остановить армию. Должна уговорить их привезти нам коней, одежду, броню и оружие. Воду и еду. Иначе, мы даже их никогда не догоним.

Апсалар медленно встала, стряхивая пыль со своих краг.

– Я справлюсь, – тихо сказала она.

Калам встал и посмотрел на капитана Фарадан Сорт, которая стояла рядом.

– Сержант прав. Мы упускаем очевидное.

– Вот только нет никаких гарантий, что они ей поверят, – ответила спустя некоторое время капитан. – Возможно, если кто-то из нас одолжит у неё лошадь…

Апсалар нахмурилась и пожала плечами.

– Как вам угодно.

– Кто наш лучший ездок? – спросил Калам.

– Масан Джилани, – сказал Скрип. – Она, конечно, из тяжёлой пехоты, но всё-таки…

Фарадан Сорт прищурилась и осмотрела дорогу.

– Из какого она взвода?

– Из тринадцатого, Урба, – уточнил Скрипач. – Вот там стоит, высокая. Далхонка.

Миндалевидные глаза Масан Джилани сузились при виде приближавшихся старых солдат.

– У тебя проблемы, – сказал Воришка. – Ты что-то натворила, Джилани, и теперь они идут по твою душу.

Выглядело всё именно так, и поэтому Масан не ответила на слова Воришки. Она попыталась вспомнить всё, что недавно делала. Много разного, но на ум не приходило ничего такого, о чём могли узнать спустя столько времени.

– Эй, Воришка, – сказала она.

Солдат поднял на неё взгляд.

– Что?

– Помнишь тот керамбит, который лежит в моих вещах?

Глаза Воришки засияли.

– Да?

– Тебе его брать нельзя, – сообщила она. – Его может взять Лизунец.

– Спасибо, Масан, – сказал Лизунец.

– А я всегда знала, – сказала Ханно, – что у тебя на Лизунца виды. Я в таких вещах разбираюсь.

– Нет у меня никаких видов. Мне просто не нравится Воришка, вот и всё.

– Почему я тебе не нравлюсь?

– Не нравишься, и всё.

Как только ветераны приблизились, все затихли. Сержант Геслер, глядя на Масан, сказал:

– Ты нужна нам, солдат.

– Это мило.

Она заметила, как его взгляд скользнул по её почти обнажённому телу, остановился на оголённой груди с большими, тёмными сосками, но потом Геслер быстро сморгнул и вновь посмотрел в глаза.

– Мы хотим, чтобы ты взяла лошадь Апсалар и поскакала к Четырнадцатой. – Это сказал сержант Смычок, или Скрипач, или как его там зовут. Кажется, Геслер утратил дар речи.

– И всё?

– Да.

– Будет сделано. У неё хорошая лошадь.

– Мы хотим, чтобы ты убедила адъюнкта, что мы все ещё живы, – продолжил Скрипач. – После этого уговори её отправить нам лошадей и припасы.

– Хорошо.

Женщина, которую предположительно звали Апсалар, вывела свою лошадь вперёд и передала поводья в руки Масан Джилани.

Та вскочила в седло и сказала:

– Ни у кого не завалялось лишнего ножа или чего-то вроде?

Апсалар вытащила нож из-под плаща и протянула ей.

Масан Джилани подняла тонкие брови.

– Кеттра? Сойдёт. Отдам при следующей встрече.

Апсалар кивнула.

Далхонка отправилась в путь.

– Эта долго возиться не будет, – протянул Геслер, глядя, как женщина, выехав из строя солдат, пустила лошадь карьером.

– Ещё немного отдохнём, – сказала Фарадан Сорт, – и выступаем.

– Мы можем просто подождать, – сказал Скрипач.

Капитан покачала головой, но объяснять не стала.

Солнце садилось за горизонт, разливаясь красным светом по небу, словно кровоточащая рана. Небосвод над головой пестрил голосами и движением тысяч птиц, летящих на юг. Они парили так высоко, что едва виднелись с земли – размытые чёрные пятна, мчащиеся вразнобой. Тем не менее, их крики ужаса хором доносились до земли.

К северу отсюда, за грядой крутых, безжизненных холмов и степью, разделённой сезонными пастбищами, равнина плавно опускалась, переходя в покрытый белой коркой солончак. Тысячи лет назад на месте этого болота было плато, но подземные источники и ручьи постепенно вымыли известняк, опустив его. Пещеры, когда-то высокие и бескрайние, обрушились, оставив лишь жалкие остатки, затопленные и поросшие илом. Там, во тьме, стены и сводчатые потолки все ещё пестрели рисунками, а камеры до сих пор хранили в себе окаменевшие кости имассов.