Охотники за Костями

Корабль встал у борта — захрустели причальные бухты, загудели корпуса. Матросы перебросили тросы и трапы.

— Бутыл, — кивнул Скрипач. И нахмурился: — Кажется, вы сказали — одного. А дурень притащил человек двадцать!

Первым на борт полез Гриб.

И белозубо улыбнулся. — Привет, отец, — сказал он Кенебу, поднявшему паренька на палубу. — Я привел капитана Лостару Ииль. А Бутыл еще кучу народу…

На фальшборт шагнул незнакомец, упруго спрыгнул на палубу и огляделся, уперев руки в бока: — Чертовский беспорядок.

Едва он заговорил, Скрипач шагнул вперед: — Картерон Сухарь! Я думал, вы…

— Никого тут нет с таким именем, — зарычал гость, демонстративно кладя руку на рукоять торчавшего за поясом кортика.

Скрипач отступил.

На борт всходили другие, тоже незнакомые ему. Первым показался здоровяк с невыразительным лицом; его руки были покрыты шрамами и рубцами, о происхождении которых Скрипач догадывался. Он хотел было заговорить, но Картерон — который был не Картерон — опередил его: — Адъюнкт Тавора, так? Вы мне должны шестнадцать золотых империалов за доставку этого сборища идиотов.

— Согласна.

— Так давайте, потому как не хотелось бы задерживаться посреди клятой гавани дольше, чем нужно.

Тавора обратилась к Кенебу: — Кулак, вскройте войсковую казну и отсчитайте двести золотых империалов.

— Я сказал — шестнадцать…

— Двести, — повторила Адъюнкт.

Кенеб ушел вниз.

— Капитан, — начал Адъюнкт и замолчала.

Теперь на борт взбирались темнокожие существа. Женщина, вставшая рядом с покрытым шрамами мужчиной, посмотрела на Адъюнкта и сказала с грубым акцентом: — Мой супруг ждал вас долгое время. Но не думайте, что я вот так просто позволю его забрать. То, что грядет, имеет отношение к Тисте Анди — и, возможно, большее отношение, чем к вашей расе.

Адъюнкт помедлила, кивнула. И поклонилась. — Добро пожаловать на борт, Тисте Анди.

Три низкорослые фигурки прыгнули на борт и сразу полезли на мачту.

— Боги, — буркнул Скрипач. — Это же нахты. Ненавижу таких…

— Мои, — произнес иноземец.

— Как ваше имя? — спросила Тавора.

— Вифал. А это моя жена Сендалат Друкорлат. Да, длинные имена и еще более длинный…

— Молчать, супруг.

Скрипач заметил, как Бутыл крадучись уходит в темноту. — Ты!

Бутыл моргнул и повернулся: — Сержант?

— Как, во имя Худа, ты нашел Картерона Сухаря?

— Это Сухарь? Ну, я просто шел за крысой. Мы не решились идти через побоище на площади и стали искать корабль…

— Но Картерон Сухарь?

Бутыл пожал плечами.

Появился Кенеб; Скрипач видел, что Картерон спорит с Адъюнктом, но ничего не слышал. Наконец Сухарь кивнул и принял сундучок с монетами. Адъюнкт прошла на нос.

Где стояли Нил и Нетер.

— Сержант?

— Иди отдыхать, Бутыл.

— Спасибо вам, Сержант.

Скрипач встал позади Адъюнкта и прислушался.

Тавора говорила: — …погром. Виканам на родине нужны вы. И Темул. Увы, лошадей взять не удастся — корабль Сухаря слишком мал — но мы переправим туда каждого викана на бортах флота. Прошу приготовиться. И благодарю за все, что вы для нас сделали.

Нил первый спустился на среднюю палубу. Нетер пошла за ним — но повернулась к Бутылу. Тот шлепнулся на палубу, прижавшись спиной к фальшборту. Она взирала на него долго… пока некий инстинкт не заставил его открыть глаза.

— Когда закончишь там, — сказала Нетер, — возвращайся.

И ушла. Бутыл пялился ей вслед, на лице читалось ошеломление.

Скрипач отвернулся. "Везучий ублюдок.

Или нет…"

Он пошел на нос. Поглядел на Малаз. Огни тут и там, дым пожаров, вонь смерти.

"Калам Мекхар, дружище.

Прощай".

* * *

Забавно, но на краю жизни его удержала большая потеря крови. Кровь и яд вытекали из ран, пока он корчился, ослепнув от боли в мышцах, от грохота сердца, отдававшегося в черепе.

Он продолжал драться. Шаг, еще шаг. Он сложился пополам, когда мука внезапно возросла, распиная его — и немного отступила, позволив сделать вдох, передвинуть ногу. И вторую.

Он дошел до угла, с трудом поднял голову. Но в глазах бушевало пламя; он не видел окружающего мира. Пока что… инстинкт, следование хранимой в памяти карте — карте, порванной агонией в клочья.

Он близко. Он чуял его.

Калам Мекхар пошарил руками, чтобы опереться о стену. Стены не оказалось, он упал, тяжко ударившись о камни; ноги подвернулись, и он свернулся в клубок, терзаемый бесконечной болью.

Пропал. Тут должна быть стена, угол. Карта подвела. Слишком поздно. Он ощущал, как отмирают ноги. Руки. В позвоночник вонзилось расплавленное копье огня.

Висок холодел, прикоснувшись к мокрому камню.

Ну, умирать так умирать. Мастерство ассасина всегда оборачивается против своего хозяина. Что в мире может быть справедливее, честнее…

* * *

Стоящий в десяти шагах Темный Трон оскалился: — Вставай, дурак. Ты почти там. Вставай! — Но тело не шевелилось.

Зашипев от нетерпения, бог сделал шаг. Жест — и три теневых духа поспешили за ним, собрались вокруг недвижной фигуры Калама. Один захрипел: — Он умер!

Темный Трон зарычал, оттолкнул служителя, склоняясь над телом. — Еще нет, — сказал он вскоре. — Но как он близок, о… — Он отступил на шаг. — Хватайте его, проклятые идиоты! Нам придется тащить!

— Нам? — сказал один.