Охотники за микробами

Вставал вопрос и экономического порядка: как можно требовать от этих людей, работающих на фабрике или в магазине и имеющих на руках семью, чтобы они на шесть недель отказались от заработка, согласившись на малярийное лечение? Они ведь знают, что хозяева палец о палец не ударят, чтобы позаботиться об их близких, когда они будут лежать с малярией в больнице, чтобы избежать рокового несчастья, которого, может быть, и не случится!

Нет! Для массовой борьбы с последним страшным осложнением сифилиса, которое грозит теперь сотням тысяч американцев, малярия не решение вопроса. Малярия — это не та лихорадка, которая может вырвать из наших психиатрических заведений десяток из каждой сотни больных, загнанных туда сифилисом.

Вот какие безотрадные факты встали перед двумя борцами с сифилисом Фредом К. Кислигом и Уолтером М. Симпсоном в Дейтоне, штат Огайо, в 1931 году.

IV

Доктор Кислиг — оригинальная смесь ворчуна с добряком. Он хорошо разбирался в сифилисе, прекрасно умел его лечить, но, что было важнее всего, он понимал человека. Хотя его никак нельзя было упрекнуть в сентиментальности, тем не менее он питал искреннюю привязанность к беднякам, маленьким людям; он любил их гораздо больше, чем сытых обитателей богатого пригорода Дэйтона — Оквула. За это пристрастие к беднякам он сам расплачивался бедностью, но это его мало тревожило; он не знал усталости в отчаянной борьбе за жизнь несчастных, с которыми «модные доктора» не стали бы возиться. Кислиг был того типа врачом, с которым пациентам легко говорить. Он был великолепным слушателем, и он умел своим прозорливым глазом рассмотреть смертельную болезнь у людей, казавшихся с виду совершенно здоровыми. Кроме того, он еще сочетал в себе странную, так редко встречающуюся комбинацию инженера с доктором. Он был кропотливым электриком-самоучкой, доморощенным инженером и физиком, который полагал, что медицина должна стать инженерным искусством, потому что она имеет, в сущности, дело с человеческой машиной. Это был высокий, крепкий с виду человек, с добрыми глазами, и он знал, что жить ему осталось недолго. В самом начале своей работы он уже знал, что не увидит ее завершения. Но лучше всего то, что Кислиг был честен.

Друг Кислига Уолтер Симпсон был талантливым патологом, изучавшим действие сифилиса на мозг и сердце. С виду Симпсон был еще суровее Кислига, но под грубоватыми манерами и внешней резкостью у Симпсона скрывалось добрейшее сердце. Он представлял собой комбинацию лаборанта с доктором — тип борца со смертью, так редко еще встречающийся в медицине, которая только начинает выходить из положения жречества и превращается в науку. Но важнее всего то, что Симпсон, когда это требовалось, был человеком железной дисциплины. Это помогло ему сделаться одним из участников и организаторов развернувшейся в Дэйтоне новой борьбы с сифилисом. Для распространения новорожденного открытия машинной лихорадки — если ей действительно суждено было стать практическим методом — дисциплина была нужнее всего.

До тех пор пока он не утратит памяти, автор будет помнить ту безнадежную картину, какую представляла собой в начале эта странная наука. Чтобы вызвать лихорадку, наши борцы пользовались мощным коротковолновым передатчиком, который они назвали радиотермом. Его действие было возмутительно неточным. Лихорадка получалась то очень слабой, то слишком свирепой, и совершенно ничего нельзя было предугадать, и вся процедура была чертовски мучительна. Первые несчастные жертвы, лечившиеся этим примитивным сооружением, переносили долгие часы заключения в гробоподобном ящике только потому, что для них так или иначе все надежды были потеряны.

Дело это уже прошлое, но автору придется все-таки рассказать, как проходили эти первые опыты. Когда невидимые волны электрической энергии пронизывали тела этих обреченных сифилитиков, они начинали зверски потеть. Потом получалось замыкание электрической энергии в лужах пота, скоплявшихся у них под мышками и по всему телу. Маленькие жужжащие стрелы электрического пламени прожигали дырки у них на коже.

Инженер Кеттеринг с самого начала указывал, что можно как-нибудь действовать воздухом на этих потеющих людей. В первый же день, когда ему рассказали о радиотерме, он заметил:

— Надо только пустить струю теплого воздуха, чтобы охлаждать у них поверхность тела. — Он говорил, что сухими теплыми струями воздуха можно добиться быстрого испарения пота. Тогда не будет никаких электрических замыканий в лужах пота. Тогда эта коротковолновая энергия будет способствовать только развитию внутреннего тепла, не обжигая поверхности тела.