Охотники за нацистами

Достигнув назначенного пункта на датской границе, грузовик остановился. На дорогу вышли два человека. Выйдя из автомобиля, Борман сразу же к ним побежал. Поняв, что попал в засаду, Грэй выстрелил. Борман упал. Встречающие открыли ответный огонь. Британец притворился мертвым. Лежа на земле, он видел, как двое куда-то поволокли безжизненное тело Бормана. Встав, Грэй осторожно проследовал за ними к берегу фьорда: они погрузили труп в маленькую весельную лодку и, отплыв на 35–40 метров, бросили его в воду. «По звуку всплеска я понял, что соотечественники Бормана утяжелили его тело чем-то вроде цепей, – писал британец. – Меня вдруг поразила мысль: и лодка, и цепи, вероятно, предназначались мне».

Эта версия судьбы Мартина Бормана оказалась не последней. В 1974 году военный историк и известный журналист Ладислас Фараго опубликовал книгу «Отголоски: Мартин Борман и Четвертый рейх» (Aftermath: Martin Bormann and the Fourth Reich). В ней он утверждает, что обнаружил нациста в одной из больниц Боливии (ради этой встречи, которая длилась всего пять минут, пришлось вести многоступенчатые переговоры и подкупать караульных на боливийско-перуанской границе). «Когда меня, как было условлено, ввели в комнату, – пишет Фараго, – я увидел маленького старичка, лежащего на большой свежезастеленной кровати. Его голову подпирали три пуховые подушки. Он посмотрел на меня пустыми глазами и что-то пробормотал себе под нос».[722] Единственные внятные слова, сказанные военным преступником своему посетителю, были таковы: «Черт подери, я же старый человек – неужели не видно?! Так дайте мне спокойно умереть!»

Подобные истории просачивались в многочисленные таблоиды, а порой и в серьезные издания. При всем разнообразии их объединяло одно: они только претендовали на «правдивость». Истинное же положение вещей выяснилось благодаря совместному проекту газеты «Нью-Йорк таймс» и западногерманского телеканала ZDF, которым удалось собрать убедительные доказательства того, что после войны «доктор Смерть» поселился в Каире, принял ислам и взял новое имя – Тарик Хусейн Фарид. Сохранился целый портфель его бумаг: письма, медицинские и финансовые документы, газетная статья о розыске. В бумагах фигурировали обе фамилии: Хайм и Фарид. Даты рождения нациста и его египетского «двойника» совпадали (28 июня 1914 г.), а умер последний в 1992 году – через десять лет после той казни, о которой писал Баз.

В интервью «Нью-Йорк таймс» Рюдигер, сын Ариберта Хайма, не только подтвердил личность отца («Тарик Хусейн Фарид – это имя, которое он взял после обращения в ислам»,[723] – сказал Хайм-младший), но и признался, что навещал его в Каире незадолго до смерти от рака прямой кишки. Впоследствии репортеры Николас Кулиш и Суад Мехеннет написали книгу, в которой подробно изложены факты послевоенной жизни Хайма: до 1962 года он работал врачом в курортном Баден-Бадене, а когда понял, что его могут арестовать, бежал в Египет. Сын и другие родственники врача-убийцы, а также египтяне, знавшие его под новым именем, многое сообщили журналистам.

В найденных бумагах часто упоминался Визенталь, который, по убеждению Хайма, организовал «сионистский заговор», чтобы его выследить. В данном случае «охотнику за нацистами» не удалось достичь цели, но «доктор Смерть» приписывал ему огромное влияние на правительственные структуры ФРГ. Это по меньшей мере доказывало, что Хайм (как, вероятно, и многие другие беглые военные преступники) боялся Визенталя, с легкой руки массовой культуры воображая его почти всесильным мстителем. Этот образ, безусловно, представлял собой гиперболу, однако нельзя не признать: сила Визенталя заключалась, кроме прочего, в умении удачно использовать беллетристические преувеличения своего влияния, чтобы внушать преследуемым страх.

Что же касается Бормана, то и рассказ Грэя, якобы застрелившего его на границе, и рассказ Фараго о встрече с ним в больничной палате оказались вымыслом. Останки Бормана были обнаружены на берлинской стройплощадке еще в 1972 году, но только в 1998-м анализ ДНК подтвердил: найденные кости действительно принадлежали одному из самых влиятельных лиц рейха.[724] Согласно заключению экспертов, Мартин Борман умер 2 мая 1945 года, то есть вскоре после выхода из бункера, когда в город уже входила Красная армия. До того как это было установлено доподлинно, Бормана неоднократно «видели» в разных странах, преимущественно латиноамериканских.

Баз прав в одном: «охотники за нацистами» порой преследовали тех, кого уже нет. Однако в их случае это было естественным следствием работы воображения при отсутствии достоверной информации. Они могли ошибаться, но не распространяли заведомо лживых историй, под влиянием которых люди начинали думать, будто кампании по выявлению и задержанию военных преступников проводятся по голливудским сценариям.