Охотники за орхидеями

— Что же вы не сказали мне раньше? Судя по вашим словам, это немой бушмен! — взволновался пастух. — Он способен задушить не только человека, но и лошадь и осла, если они пасутся где-нибудь на опушке леса. И почему вы мне его не показали! Теперь он спокойно переваривает пищу, а мог бы уже болтаться на дереве со снятой кожей. На рассвете мы отправимся за ним — может, ещё найдём на прежнем месте: страшно ленив, злодей, иной раз, объевшись, может пролежать без движения несколько дней.

Еник с Вацлавом уже не слушали пастуха. Им вспомнилась родина. Задумавшись, друзья даже не сразу поняли, что к ним обращается Франтишек.

— Вы заметили, что звёзды здесь совсем не те, что у нас? Не правда ли? — повторил дядя свой вопрос. — Взгляните хотя бы на это великолепное созвездие. Это Южный Крест, вы, наверное, о нём слышали или читали.

Еник и Вацлав запрокинули головы и устремили взоры на низкий тёмный небосвод.

— Как тут всё великолепно! — вздохнул Вацлав. — И всё же мне милее наше небо, наша скромная, но гостеприимная земля!

— Не грусти, старина, — подбодрил друга Франтишек. — Что ж после этого окажет Еник?

— А мне, дядя, здесь всё очень нравится! Право, я ничего не стану бояться. Вот увидишь, какой я буду смелый, когда получше освоюсь! Вот индейцы ничего не боятся, из любого положения найдут выход: ведь им с детства знакомы все пути и проходы в джунглях, повадки их обитателей… — Еник оглянулся. — Только почему индейцы все вечера просиживают у костра неподвижно, словно каменные изваяния, такие немые и неласковые? Вот когда я выучусь их языку, мы начнём разговаривать и лучше поймём друг друга. Я думаю, они меня полюбят. Ты посмотри, дядя, они и теперь перестали хмуриться, словно почувствовали, что я хорошее про них говорю.

Франтишек задумчиво улыбнулся:

— У них тысячи причин не доверять белым, мой мальчик. Если же тебе удастся завоевать их доверие, ты приобретёшь настоящих друзей. Льстить им не надо — будь справедлив и приветлив, этого достаточно.

Костёр почти потух, лагерь медленно погружался в сон. Европейцы отправились спать в хижину, покрытую лишь ветками и широкими листьями тропических растений; работники ранчо улеглись под навесом. Они соорудили его незадолго до наступления темноты: вбили в землю восемь столбов, а из ветвей устроили нечто вроде лёгкой крыши. Только индейцы по-прежнему сидели вокруг костра, и монотонные звуки их голосов долго разносились в тишине ночи.

— Молятся, — тихонько объяснил Франтишек. — С тех пор как индейцы приняли христианство, они стали очень религиозны и любят пышные церковные обряды.

Ночь прошла без приключений, но наутро, не успели путешественники встать и умыться, а чёрный Хосе — приготовить завтрак, как трое индейцев со старшим рабочим ранчо принесли из леса огромную, уже мёртвую змею и повесили на одном из деревьев; змея висела, словно толстый стальной трос, местами тронутый ржавчиной. Пастух самодовольно оглядывал её, прикидывая, сколько хороших поясов, кнутов, ремней он сделает из её кожи. Он же рассказал Енику и Вацлаву о другой, гораздо меньшей, но зато более ядовитой змее: он имел в виду маленькую опасную куфию.

Франтишек щедро расплатился с рабочими, а пастуху напомнил об обещании достать двух хороших собак. Потом он передал тысячу сердечных приветов обитателям ранчо дона Фернандо.

Люди разошлись: одни направились на ранчо, другие — в глухие джунгли.

В лагере остался один чёрный Хосе; он забрался в хижину и принялся сооружать печь. Простой очаг его явно не устраивал. Но, прежде чем всерьёз приняться за дело, Хосе проведал мулов, напоил их и привязал там, где трава была погуще. Потом начал носить строительные материалы с берега ручья, где он нашёл камень и вязкую глину. После трёх часов работы Хосе с гордостью оглядел своё сооружение и в этот миг чем-то напомнил чумазых чешских пострелят, которые любят строить плотины на размокших после дождя дорогах: грязи на ребятишках больше, чем ушло на постройку! Но для Хосе это не имело значения: гостей он ждал только к вечеру — времени впереди было много.

Природная беспечность склоняла его вздремнуть, и Хосе не устоял: он растянулся на циновке, сплетённой из травы, и проснулся лишь в тот драматический момент, когда над его головой что-то раза два громыхнуло.

Увы, это гневалось не небо, а добрый «дон Франсиско», возвратившийся вместе с друзьями и помощниками к ужину. Чёрный Хосе вскочил, как олень, и мигом затопил свою новую печь, которой такое обращение совсем не понравилось: она так надымила, что хозяевам пришлось искать спасения вдали от хижины. Впрочем, не прошло и часа, как Хосе поставил на стол произведение своего кулинарного искусства — горшки с кукурузной кашей; однако похвал он не дождался: лакомки-европейцы были избалованы кухней дона Фернандо.

Зато индейцы принялись за еду с аппетитом, а затем, как и накануне, расселись вокруг костра, разведённого на расстоянии выстрела от дома.