Охотники за пиратами XXI века. Защита торгового флота

После завтрака мы с Гариком поднялись в рубку поболтать с вахтенным помощником и застали там нашего йеменца. Лейтенант с важным видом бесцельно слонялся по рубке, заложив руки за спину, совал свой большой кривой мясистый нос во все дела – рассматривал, прислушивался, любопытствовал, расспрашивал. Капитан и помощник из вежливости изредка и коротко кое-что ему поясняли, но чаще отмахивались, ссылаясь на занятость, а Джексон с застывшей доброжелательной улыбкой на лице словно тень ходил за арабом следом. Мы устроились на диване и стали наблюдать. Через какое-то время экс-полковник сварил кофе и пригласил лейтенанта присоединиться. Союзники выпили по чашке, нежно воркуя друг с другом, почти на брудершафт. Джексон вел себя так, словно йеменец ему закадычный друг. В конце концов Мазурини уединился с Мохаммедом на дальнем краю крыла для каких-то переговоров-разговоров.

– Я же говорил, что Джексон крыса! – злорадно воскликнул Гарик, оценив подобное проявление народной дипломатии как явное предательство. – Видишь, как он с басурманином о чем-то торги ведет – явно нас сдает вместе с танкером. Попадем ни за понюшку табака! Готовься, Костя попасть в плен! Меня не проведешь – крыса, как есть крыса!

– Глупости болтаешь! У тебя измена и предательство, словно навязчивая идея. Шпиономания какая-то! – отмахивался я, успокаивая подозрительного соседа. – Ну как он нас может продать? Тем более что Джексон не в первый раз работает на босса и проверен в предыдущих походах.

– Тебе это доподлинно известно?

– Алекс сам мне сказал, да и Джексон тоже говорил.

– Все они говорят. Ты этого Алекса хорошо знаешь? Давно? Уверен в нем?

– Знаю через друзей! Он друг моего друга.

– А я верю лишь себе, своим глазам да ментовскому чутью! Ответь мне, раз ты так им веришь, – зачем араб ведет танкер к этому Ништуну? Я по карте смотрел – там лишь пустыня, практически граница между Йеменом и Оманом. Явно бандитские места…

Что я мог на это ответить? Я и сам недоумевал, зачем туда идем. И поэтому лишь пожал плечами. Откуда мне, рядовому бойцу-новобранцу, знать тайные замыслы верховного командования. Однако решил уточнить у Джексона, в чем дело, отчего вдруг столь резко изменился план похода.

Старший секьюрити насупился и даже прорычал:

– Лейтенант – скотина! Не желает идти с нами через океан. Говорит, мол, командование ему не велело покидать Аденский залив. Битый час уговаривал его – ни в какую! И оружие не хочет продать, заявляет: мы его получили лишь в аренду, только на переход до крайнего йеменского порта. Ну да ничего, я уже договорился с одним знакомым – будут нам и автоматы, и патроны.

Я с недоверием уставился на экс-полковника.

– Йеменец? Откуда у тебя знакомые арабы? Ты в этих местах служил? Агентура?

– Мы с одним парнишкой танкер охраняли в прошлом году. На Шри-Ланке на прощание обменялись телефонами – нынче пригодился. Валид Халед уже должен быть с грузом в условленном месте…

Мастер громко ругался и даже затопал ногами на Джексона, но делать было нечего – «Наталье» вновь пришлось сделать солидный крюк, сойти с курса, даже отклониться от коридора безопасности, чтобы войти в укромную бухту. В сумерках прибыли на рейд, и, пока маневрировали, окончательно стемнело. Машина работала на холостых оборотах – якорь отдавать не стали – танкер медленно дрейфовал вблизи береговой линии, примерно милях в десяти. Вскоре на радаре появилась точка, а с берега сообщили о выходе катера.

Действительно, слева по борту появились едва заметные сигнальные огни, а минут через тридцать вблизи нашего судна из темноты возник силуэт неизвестного суденышка. Катер охраны приблизился, застопорил ход и тихо закачался на волнах, ударяясь о борт нашего гигантского нефтевоза.

Лейтенант сгреб в охапку свои автоматы, демонстративно запихал их в баул, следом сунул мешочек с патронами и подсумки с магазинами, забросил огромный рюкзак с личными вещами за плечи, пробормотал на прощание что-то слащавое, басурманское и был таков.

Матросы, осерчавшие на происки коварного и неуступчивого арабского офицера, все как один исчезли из поля зрения, и йеменцу пришлось самому тащить оба баула. Стоя на крыле, россияне ехидно подшучивали, наблюдая сверху, как коварный Мохаммед медленно бредет, сгорбившись под тяжкой ношей. Боцман тем временем развил кипучую деятельность: спустил трап, бросил вниз веревку и втащил на палубу объемистую сумку, а по трапу на борт медленно взобрался тщедушного вида новый пассажир. Мохаммед сразу же устремился к гостю, и между арабами завязалась жаркая перебранка.

Лейтенант почти заставил прибывшего открыть неподъемный баул, сунул туда нос и, громко проверещав что-то угрожающее, схватил парня за грудки. Тощий араб оправдывался, громко визжа в ответ на своем, бабайском, однако шум довольно быстро прекратился, и басурмане, снизив тон, затеяли недолгие переговоры. Торг? Пререкания продолжались минут десять, а потом арабы пожали друг другу руки, обнялись, поцеловались, и лейтенант сошел с борта танкера.